Обыск продолжался до рассвета. Мог бы и дольше, но внезапно раздался приглушенный петушиный крик. Вий вскинув голову, удивленно посмотрел на подельника. Тот виновато пожал плечами, указывая на часы.

– Только недавно повысили. Не успел получить разрешение на пребывание на земле в светлое время суток. Если сейчас не вернусь, боюсь, что у меня могут быть неприятности.

Вий еще раз оглядел комнату, в которой царил хаос из бумаг, поломанной мебели и вылетевших из подушек перьев. Было ясно, что миссия провалена.

– Ладно, – пробормотал убийца, пнув ногой хрупкий столик, рассыпавшийся от удара, – мы проиграли сражение, но не войну. Валим отсюда.

Оба нежданных визитера завернулись в плащи и растворились в воздухе. За ними исчезли трупы нападавших, и даже стрела, задрожав, пропала в утреннем воздухе. Если бы не странный костюм старика, ничто бы не говорило о том, что произошло несколько часов назад в обычном московском доме. Но, в конце концов, каждый имеет право ходить по дому как сочтет нужным. Что в этом удивительного?

Часы в лаборатории показывали одиннадцатый час. Ира Гарышева посмотрела в окно, за которым слабо колыхалась под ветром кромешная темнота. Стекавшие по давно не мытому стеклу струйки дождя усугубляли тоску. Погасив горелку, девушка подхватила чашки Петри и аккуратно поставила их в термостат. Сняла белый халат и повесила его на вешалку, притулившуюся около большого стола с уходящими под потолок стеллажами, на которых фляги с питательными средами соседствовали с лабораторным оборудованием. В институтском корпусе царила тишина. Сотрудники давно разошлись по домам, а те бедолаги, кто не мог прервать эксперимент, сидели, запершись, по лабораториям, стараясь не попасться на глаза охране. В Институте существовало негласное правило, по которому молодые сотрудники не успевшие обрасти степенями к тридцати годам так навечно и зависали на должностях инженера и старшего лаборанта. Зная об этом, весь пришедший из вузов молодняк вкалывал не за страх, а за совесть, и директор Института был занят не ловлей нерадивых сотрудников, а изгнанием ретивых домой на ночь. В лабораториях было много всего, несовместимого со здоровьем, а то и жизнью, и никому из начальства не хотелось ЧП в неурочное время.

Приоткрылась дверь, и в комнату заглянула темноволосая девушка дет двадцати пяти в модном тренче и туфлях на высоченных каблуках. Заметив Иру, она расцвела в улыбке.

– О, ты еще здесь! Давай быстрее, пока охрана не прибежала… Ты чего такая кислая? Голова болит?

Ира хотела ответить, что все хорошо, но не сдержалась и широко зевнула.

– Не то, чтобы болит, но какая-то чугунная. Вытяжка еле тянет, Ленок. Завтра с утра должен Сергеич прийти посмотреть. Едва уговорила гада.

Лена развела руки, мол, чего уговаривать, когда расценки всем известны.

– Пообещала бы спирта стакан. Универсальная валюта.

Ира только грустно хмыкнула, набрасывая на плечи плащ.

– Это у вас в лаборатории универсальная валюта. А мне Лифчик чуть не по каплям его выдает, а сам спиртягу родне отсылает – настойки делать… Ладно, пошли по домам, а то охрана на нас опять телегу напишет.

Услышав про прижимистость Лифчика, Лена понимающе засмеялась: жадность Ириного начлаба была известна всему Институту. Ира мрачно стрельнула в ее сторону глазами, но смех подруги был таким заразительным, что она не выдержала и рассмеялась в ответ. Все это такие мелочи! Главное – что послезавтра выходной, и ее ждет поход в ресторан с очаровательном парнем, с которым она познакомилась три дня назад в тренажерном зале. Жизнь прекрасна, как ни крути!