Рядом с ними на заднем плане слонялся еще один, который просто прислонился к колонне алтарной арки, наблюдая за происходящим со странной улыбкой и посасывая ручку своей трости из слоновой кости.

Он рассмеялся, глядя на них.

Этот смех, где я слышал его раньше?

В моем сне. И теперь прообразы – мужчины из моего сна – стояли передо мной!

Пока еще незамеченный, я стоял в стороне и наблюдал за ними, но не остался незамеченным, потому что глаза темноволосого человека мгновенно устремились на меня, и странность их выражения заставила меня встревожиться.

Тот, кто вертелся вокруг Бесси, был светлолицым, пресыщенного вида молодым человеком с сонными голубыми глазами, крупной челюстью, выступающим подбородком и толстыми, красными, чувственными губами. У него были длинные, тонкие, развевающиеся бакенбарды и небольшие усики, придававшие ему безошибочно приятный вид.

У его спутника были те своеобразные черты лица, которые мы иногда видим у польского еврея, – острые и ястребиные, с острыми, блестящими черными глазами, волосами цвета воронова крыла и общей бледностью лица, которая казалась желчной, болезненной и нездоровой.

Я инстинктивно чувствовал, что ненавижу одного и искренне боюсь другого. Почему это произошло?

Было ли это результатом моего сна, того инстинкта, который, как и воображение, является словом, которое все используют, но никто не понимает?

Возможно, мы еще посмотрим.

Внезапно взгляд светловолосого незнакомца упал на меня. Он поправил свою сигару, неторопливо оглядела меня и, сделав паузу, когда игриво держал веточку омелы над головой Бесси, сказал, шепеляво растягивая слова, свойственные мужчинам его стиля:

– Солдат, ей-богу! Итак, мой добрый человек – а-а-а! – что тебе здесь нужно в такое время ночи?

– Я пришел проводить мою кузину домой, сэр.

– Твою кузину, а-хоу?

– Бесси Лейборн, сэр, но, – добавил я, покраснев от досады, – я вижу, она все еще занята.

– Кузен, да? Что ты на это скажешь, Бесси?

Бесси, которая вскочила со ступенек, на которых она сидела, подошла ко мне, тоже покраснев, смутившись и уронив все содержимое со своих колен, когда она протянула ко мне руки и сказала:

– Добро пожаловать домой, дорогой Боб. Счастливого Рождества и счастливого нового года! Капитан Райкс, это мой двоюродный брат Боб, который такой же солдат, как и вы, артиллерист, добавила она с возрастающим замешательством, как будто ей было стыдно за мою синюю куртку среди этих замечательных людей; в то время как капитан, снова холодно взглянув на меня, просто сказал:

– О-а-ого, в самом деле! – и продолжил помогать своей сестре спускаться по ступенькам, когда их труды были закончены, а украшение церкви завершено; но теперь надо мной нависла более тяжелая туча.

Капитан Райкс был сыном священника и приходским сквайром по праву своей матери, которая была богатой наследницей; и он, возможно, самый необузданный и систематический распутник во всей Англии, познакомился с Бесси Лейборн!

Они немного помедлили, прежде чем Бесси сделала реверанс и пожелала молодой леди спокойной ночи. Капитан Райкс прошептал что-то, от чего Бесси покраснела и нервно взглянула на меня, в то время как его друг с крючковатым носом насмешливо кашлянул, а затем мы расстались. Они направились по тропинке к ярко освещенному дому священника, а мы с Бесси молча побрели обратно по снегу к маленькому домику моей матери.

Время от времени я пожимал Бесси руку, и хотя пожатие было взаимным, я так и не осмелился прикоснуться к ее щеке или даже заговорить с ней, потому что каким-то образом интуитивно чувствовал, что между нами все кончено; и мы молча шли по тем переулкам, где раньше обычно болтали без умолку, когда были детьми.