– Питиантуту.

– Такой глупости не ожидал даже от него! – Эрн громко захохотал.

– Серебряков тоже не верит в существование озера, но индейцы докладывают, что боливийцы уже почти там.

– Снова найдёт лужу в сельве, вот и озеро, а в оправдание потраченных средств опять напишет статейку о новом аборигенском мифе вроде “Амормелаты”.

– Серебряков спрашивал об Игоре Оранжерееве, но генерал решил не брать в экспедицию.

– Оранжереев и сам более не пойдёт. В прошлый раз Беляев вернулся без него. Заявил, что погиб, обстоятельства описал туманно. Штаб решил отправить поисковый отряд, но задержались из-за бюрократии и лени, а Оранжереев тем временем “воскрес”, причём в аборигенском одеянии. Искал Беляева по всему Асунсьону, хотел застрелить. Бросил в джунглях умирать от тифа. Но нашли чимакоки, вылечили плясками. Штаб решил замять скандал. Оранжереева произвели в капитаны, а Беляева отправили в командировку в “станицу” под Энкарнасьоном к нашим несчастным иммигрантам. Слышали?

– Иван Тимофеевич предлагал там поселиться.

– Отказывайтесь категорически!

– Выяснили, почему так получилось с Оранжереевым?

– Увы, штаб до сих пор молчит. Прибавим к Вашему заданию. Я подписал приказ о принятии на службу стажёром.

– Благодарю. Никогда не думал, что попаду в разведку, но стать офицером мечтал всю жизнь.

– Всё зависит от Вас, мой дорогой.

– Иван Тимофеевич упомянул французскую военную миссию…

– Конечно! До сих пор дуется, ведь теперь не с кем вести светские беседы! От французов никакого толку. За океаном, мы не в приоритете, пьянствовали тут. Аргентина – вот наш союзник.

– Швайцер к Вам приезжал?

– Откуда Вам известно?

– Иван Тимофеевич видел в городе.

Эрн недовольно поморщился…

– Сверьте инвентарь по списку!

– Слушаюсь, Иван Тимофеевич! – Дмитриев взял блокнот. – Топографическое оборудование – четыре чемодана, бурдюки с водой – четыре, мешки с печеньем – четыре, кастрюли – две, ящики с провизией – четыре, походная аптечка – одна. Одна? Мало! Проверим. Тут нет и половины лекарств!

– Парагвай! Тут всё наполовину. Вот, положите, – Серебряков протянул свёрток. – Нафталин.

– Зачем?

– От пик.

– Каких ещё пик?

– Паразиты, меньше земляных блох. Откладывают яйца под пальцами ног.

– Но тут каждый второй ходит босиком.

– Предпочитают наши, европейские.

– Ладно… Охотничьи ножи – пять, патроны – ящик, карабины “Маузер” – два, карабины “Винчестер” – два, пистолеты “Браунинг” – два, однозарядные “Ремингтоны” – четыре, мачете – два. Принял по списку, грузим. А это кто? – Дмитриев заметил сидевших на земле индейцев в набедренных повязках с четырьмя перьями на голове.

– Чимакоки. Идут с нами. Вождь Чичероне, Гарига и Карлитос Богора.

– Колоритные, будто памятники из бронзы.

– Ичико! – Громко произнёс Чичероне, показывая рукой на Дмитриева.

– Молодой воин, – перевёл Беляев. – Дал Вам имя. В порт! Командуйте волами!

Дмитриев скептически посмотрел на двух тощих животных с привязанным к толстым рогам деревянным брусом и дышлом.

– Вперёд! – ударил левого палкой и повозка двинулась влево. – Куда! Прямо! – Ударил правого и повозка двинулась вправо. – Давай прямо!

Чичероне покачал головой, щёлкнул языком и, заглянув животным в глаза, зашептал в ухо. Волы послушно поплелись вперёд. Дмитриев удивлённо посмотрел на Беляева.

– Знает язык животных, – пояснил генерал.

– Не может быть! – Дмитриев нажал пальцами на виски.

В столичном порту Пуэрто Ботанико пришвартовался военный корабль “Капитан Кабрал”, буксировавший в Байя Негра две парусные лодки-плоскодонки с солдатами пехотного полка. Познакомились с майором Хосе Мельгарехо, капитаном Альбоном Паласиосом и лейтенантом Эрнесто Скароне. Ровно в четыре пополудни раздался протяжный гудок, взяли курс на север. Дмитриев у борта наблюдал как у берега закачались баржи с дровами, углём и апельсинами, иногда попадая в такт с развешанным на бечёвках бельём. Русло петляло, образуя отмели и островки, а низкие берега, покрытые густыми лесами, изредка освежались пологими холмами. Полунагие рыбаки приветственно махали из разноцветных лодок, в полях работали крестьяне, недавно вернувшиеся в деревни после весеннего наводнения, а в зарослях мандаринов, апельсинов и мамона паслись свиньи.