Но высшие существа не спешили внимать моим просьбам. Прошла, кажется, целая вечность перед тем, как с той стороны ворот послышались шаги. Кто-то наконец-то соизволил дойти до калитки, и встретить гостя.

– Мишенька! – ахнула бабушка и, всхлипнув, бросилась меня обнимать.

Я же с удивлением рассматривал эту смутно знакомую женщину. Не такой я помню свою бабулю, совершенно не такой! В моей памяти сохранился образ пожилой, но уверенной в себе женщины, с прямой спиной и жёстким взглядом – всё-таки она современная бизнес-вумен. Иногда отец шутит, что ему понятно, в кого пошла мама: за исключением любви к просмотру семейных фотоальбомов и привычки влезать во всё подряд, его жена вылитая тёща. Я с папой в какой-то мере солидарен. Однако сейчас, наверное, поспорил бы. Хотя, думаю, сам отец не узнал бы своей ближайшей родственницы со стороны жены.

Я увидел маленькую, сутулую, и абсолютно незнакомую старушку. Глаза её смотрели настороженно и боязливо, бабушка почти не прятала слёзы. И вряд ли это были слёзы радости. Дрожащей рукой она дотянулась до моей щеки, и осторожно погладила:

– Большой какой стал, уже и пушок не пушок, а щетина. Заходи, хороший мой, чего в дверях стоять…

Я послушно пошёл следом за ней в дом. И, войдя, неприятно поразился царившей здесь атмосфере затхлости и заброшенности. Казалось, тут не живут, а доживают. Наверное, так оно и есть. Настоящее изменилось сильнее, чем мы предполагали.

– Что так холодно-то? – поинтересовался я.

– Ну не на юге всё-таки живём, в Сибири. – откликнулась из кухни бабушка. – Я котёл электрический включила, только старенький он, совсем плохо греет. А может, просто я не умею с ним обращаться.

– А дед где? Почему не посмотрит, что не так?

– Мишенька, ты шутишь, что ли? – удивлённо глянула на меня старушка. – Ему после второго инсульта только и смотреть. Он меня если с утра узнает – уже хорошо.

Второй инсульт? У моего деда, который на всех семейных торжествах едва ли не перепивает Антея, а наутро встаёт без единого признака похмелья?! По-моему, это достаточно важный показатель здоровья, так как даже я, которого о дорогу не расшибёшь, как-то после «соревнования» с двумя стариками, утром едва не задвинул кегли в угол.

– У вас же камин есть.

– Так ему дрова нужны, а кто их наколет? Твои-то только зимой тут были, а уже конец весны. И тебя самого я сколько не видела… Ты же в восемнадцать как уехал в вашу столицу, так и глаз не кажешь. Всё занятые вы, всё вам некогда…

Восемнадцать. А мне сейчас двадцать пять. И был я у родителей матери на выходных, когда и получил от бабушки нагоняй за то что слишком часто летаю к ним, и трачу уйму денег на дорогу. Она же не знает о том, что её внук умеет телепортироваться. Вот мама и правда часто заглядывать не может, но раз в месяц обязательно навещает малую родину.

– Я уж сама пыталась полено разрубить. То топором махала, то махала… Да, видно, совсем безрукая. Щепок накрошила, а с них толк какой? Миша! Куда ты?!

Я, не слушая, нёсся во двор. Топор я увидел сразу, ободранное полено тоже. Бабушка, причитая, прибежала уже когда я разделывал дерево на чурочки.

– Ну что же ты, даже не переодевшись, испачкаешься ведь, да и устанешь.

– Ба! – рявкнул я на очередном замахе. – Иди чайник поставь, и не мешайся под ногами.

Через час в камине уже весело полыхал огонь, а я жевал невероятно вкусную жареную картошку. Повеселевшая бабушка суетилась у плиты. Деда я тоже успел навестить, и находился теперь в весьма подавленном состоянии. Мой тёзка тоже как будто усох, да и выглядел он лет на двадцать старше своего настоящего возраста. Меня он не узнал, бабушку тоже. Только встрепенулся под конец, заладил: Женя, Женя. Я едва не перекрестился: мне показалось, что не настолько дед и безумен, он понимает, для чего я сюда явился. А вот бабушка ничего странного в этом не усмотрела.