Терминал «квакнул». Ага… Вот и отчёт Жени. Изучив список, я застыл глазами на несколько мгновений на последней строчке. Вроде бы всё верно, но что-то не так. Перелистав перечень ещё раз внимательнее, я понял. Не заявлено ни одной более-менее крупной формы жизни, способной перемещаться. Самым большим из упомянутого начальником научного сектора был метровой высоты кактус Вениамин. Обычный кактус, который Женя всегда возил с собой и, по каким-то одному известным суевериям, ставил обязательно поближе к экрану терминала. Он не мог менять размеры и уж тем более температуру. Это растение! Как оно может вдруг стать тёплым или вырасти за несколько секунд и опять уменьшиться? А то, что я видел на экране коммуникатора, изменяло свои размеры и температуру от ноля до сорока градусов по Цельсию. Итак, ничего необычного учёные с собой не брали. Что же я тогда засёк? Ещё раз достал коммуникатор и посмотрел на карту научного отсека. Нечто по-прежнему находилось там, но сейчас оно застыло и стабилизировало температуру. Судя по легенде в углу экрана, где-то между 30 и 35 градусами. Выше комнатной, но ниже человеческой.

– Кирк, пойду в научный сектор. Ты за старшего, – выпалил я и вышел из рубки.

Придя к «научникам», которые до сих пор разбирали и расставляли по ящичкам и столам свои вещи, сразу направился к полкам с контейнерами для образцов – именно из них то самое «нечто» подавало признаки жизни.

– Они пустые, – заверила меня Ира, не прекращая копаться в каких-то бумагах. – Только, пожалуйста, Игорь, не трогай здесь ничего, у меня всё по системе.

– Ага… По системе… – задумчиво произнёс я и щёлкнул пальцем наугад по одному из контейнеров.

Он завибрировал и начал менять цвет, после чего на его поверхности появились мои губы и контейнер выдал:

– Ага… По системе.

От неожиданности я отпрыгнул, зацепив при этом стул и без того нервной Иры.

– Я же просила осторожней, – выпалила она, но тут же замолчала, уставившись на то, что секунду назад было контейнером. – Женя, – обратилась она к мужу, – а что здесь делает Тимофей?

Я с недоумением уставился на Женю, одной рукой указывая на контейнер для образцов, на котором по-прежнему проявлялась часть моего лица.

– Действительно, Евгений Михайлович, что он здесь делает? – спросил я.

Женя недоуменно посмотрел на то, что ещё минуту назад выдавало себя за контейнер.

– Понятия не имею… Скорей всего лаборанты случайно положили вместе с контейнерами для образцов. Он любит превращаться в неживые объекты.

– Так. Давайте по порядку, – от осознания того, что я понятия не имею, о ком или о чём речь, уже начинал выходить из себя. Незапланированные говорящие контейнеры для образцов – это уже слишком.

– Куб. Куб памяти, – начал наконец разъяснения Женя. – Этот контейнер, нечто вроде хамелеона. Довольно распространённый вид с планеты М-56, которую иногда ещё называют Парком мутантов. В какой-то момент радиоактивный фон там очень сильно повысился, что разрушило всю тамошнюю эволюционную цепочку. Из-за нехватки жизненно необходимых ресурсов, большинство из выживших видов стали хищниками. Это же чудо природы! – Женя указал пальцем на куб, который опять стал напоминать контейнер. – Сумело приспособиться к новой среде обитания по-другому. Они «отказались» от перемещений, чем смогли снизить нужное для выживания количество потребляемых веществ. По сути своей – это нечто вроде водоросли. Всё необходимое куб получает из воздуха. А то, что ты видишь сейчас, – хитрый способ маскировки. Как у хамелеона. Но и этого было недостаточно для выживания. Рано или поздно они стали бы частью пищевой цепочки и их попросту сожрали бы соседи по планете. Потому у них выработалась ещё одна интересная особенность.