‒ С чего ты взял, что это истребители?

‒ Так летали они быстро! А что ещё-то надо?!

‒ Ты самолеты когда-нибудь видел?

‒ Вживую нет. Только на картинках…

‒ А откуда истребители эти прилетали? С юга?!

‒ Да, именно с юга! Покружат, покружат, да улетают! Тогда ещё Дамир говорил, что это добром не кончится…

‒ Понятно! Миша, спасибо тебе за помощь! Мы тебе признательны за твою откровенность, ‒ поблагодарил паренька дедушка Реймо. ‒ Сейчас можешь идти и отдыхать. Позже я дам распоряжение, чтобы тебе выделили свободную комнату для дальнейшего проживания.

Миша согласно мотнул головой, встал из-за стола и направился к двери.

‒ Что скажете? ‒ спросил присутствующих дедушка Реймо, когда за пареньком закрылась дверь.

‒ Нужно послушать, что скажет старик, ‒ ответил за всех Свечин и спросил уже у Султана, ‒ кстати, как его зовут?

‒ Он назвался Митричем, а полного имени не сказал.

‒ Так давайте пригласим Митрича! ‒ твёрдо сказал глава общины, ‒ Вилле, мальчик, пригласи пожилого человека с ребёнком к нам.

Совсем недавно он пережил семьдесят третий день своего рождения. Он уже стар, но ещё довольно крепок, да и на здоровье никогда не жаловался. Что ни говори, а двадцатипятилетняя служба в подразделениях специального назначения для него не прошла даром. И бег по пересечённой местности с семилетним ребёнком на руках этому отличное подтверждение. Не сказать конечно, что такая пробежка далась Митричу легко, всё же возраст давал о себе знать. Но тогда, в апреле, именно его армейская закалка спасла жизнь ему и малышке Милене. Вот только почему он испытывает чувство вины перед ней? Вернуть отца он ребёнку не обещал. Наоборот, он дал слово Константину защитить его дочь, и он выполнил его в полной мере. По крайней мере, он вправе так считать. Так почему же чувство вины за погибшего отца так его гложет? А может Костя и не погиб вовсе? Вот и старший сталкеров из Рая… (как его? Султан, кажется) говорил, что трупов на поле боя не было. А значит рано ещё Константина хоронить.

Митрич осторожно положил ладонь на плечо сидевшей рядом с ним на коридорной скамейке девочки. Ребёнок едва заметно повёл плечом, ухватился детскою ручкою за рукав дедовской рубашки, всем телом прижавшись к старику поплотнее. В эту секунду дверь, ведущая в зал совещаний, отворилась и в коридор вышел парень. Тот самый, который встречал их накануне утром у пристани. Кажется, его зовут Вилли. Он что-то негромко сказал по-фински, явно обращаясь к Митричу и повернулся было обратно к двери, но Митрич, отрицательно покачав в ответ головой, громче чем следовало произнёс:

‒ Извиняй великодушно, но вот не понял я тебя ни капли!

Парень в ответ виновато улыбнулся и сказал уже по-русски:

‒ Простите пожалуйста, я совсем не учёл, что вы наши гости и можете меня не понимать. Вас обоих ждут в зале совещаний. Прошу пройти за мной.

‒ Ну если ждут, то давайте пройдём, ‒ с лёгким сарказмом сказал Митрич, ‒ отчего же не пройти-то.

Он деланно, по-стариковски покряхтел, неспешно поднялся со скамейки, взял Милену за руку и последовал за Вилли.

‒ Здравствуйте ещё раз! ‒ поздоровался с ними Султан, как только они вошли, и жестом указывая на своё место продолжил, ‒ прошу вас, проходите и садитесь вот сюда, пожалуйста. Девочку можете посадить себе на колени.

‒ С вашего позволения мы постоим, ‒ отказался Митрич. ‒ Мы и в коридоре достаточно насиделись.

‒ Ну что же, дело ваше, ‒ пожал плечами Султан. ‒ Как говорится: моё дело предложить… вы не против, если мы вам зададим несколько вопросов?

‒ Задавайте. На что смогу, на то и отвечу.

‒ Вы знаете финский язык?