Что изменилось? Что произошло? Что со мной?

Я схожу с ума? Или уже сошла?..

– Это адское отродье хочет запугать вас! Не поддавайтесь! – кричит монах, размахивая святым писанием.

И мне уже не сдержаться. Лавина уже несется, собираясь погрести под собой всех и каждого. Ведь я разжигаю огонь чужого порока. Я – демон. И пусть этот бог не открыл мне двери своего дома… Пусть.

Их откроют для меня его же послушники.

– Ты так жаждешь власти, епископ. Так хочешь получить единоличный контроль над паствой овец, подходящих только для того, чтобы их остригать и отправлять на бойню…

– Заткните эту лживую пасть! – срывается он на крик. – Она вводит вас в сомнения!

– Или может, открывает глаза? – мягко отвечаю. – Посмотри, что ты с ними сделал? Что говорит Бог? "Не убий". Он не делил на виновных и правых. Он любит всех одинаково. А ты, кто говорит от его имени, что утверждаешь? Или ты считаешь, что прихожане не умеют сами определять разницу между жизнью и смертью? Они глупы, так ты думаешь?

Я смотрю на всех остальных. На тех, в чьих лицах еще горит огонь ненависти. Вот только вектор приложения этой силы меняется.

– Да, я та, кого вы называете ведьмой. Но куда я пришла в первую очередь? К Богу в дом. Но кто его закрыл? Не этот ли человек закрыл двери церкви, не давая вам напрямую говорить с Богом?

Вот это меня несет… Слишком далеко. И слишком сильно.

– Готовы ли вы признать, что семь заповедей – ложь? Готовы ли вы сказать апостолу Петру, что нарушали их просто потому, что так сказал какой-то мужчина в сутане? Этому ли учит Священное писание?

Постирония? Демон, проповедующий у дверей церкви? Это уже слишком!!!

– Готовы ли вы принять на свои души этот грех? Если да, складывайте костер. Сжигайте меня. Я пришла просить помощи и понимания у Бога, но найду лишь очищающее пламя… Что ж, – я улыбаюсь. – Это тоже будет ответ.

Что вашему Богу плевать. Но я не произнесу это вслух. Пусть каждый сам отвечает на этот вопрос. Они замерли. Монах стоял в кольце своих подопечных, но почему-то не спешил продолжить спор. Я не победила в сражении, это понятно. Но посеяла зерна сомнений. Значит, война выиграна…

Без единой смерти.

Я снова беру ключ и открываю им двери церкви. Вот так просто. Шаг в темный проем, и…

Ненавижу ковыряться в земле! Огороды, сады и дачи – это все совершенно не моё. Искренне уверен, что картошку лучше выращивать в супермаркете, а в моём доме дохли даже кактусы.

Не скрывая брезгливого оскала, я старательно отряхиваю жёсткий фетр, пятерней разделяю взмокшие волосы и возвращаю шляпу на голову.

А ведь я предлагал сбросить тело в реку, но это же, блядь, "не по-христиански"!

И плевать, что старине Сэму уже всё равно, а нам пришлось тащить на себе его жирное тело, рыть по жаре яму, и ещё предстоит полдня выковыривать грязь из-под ногтей.

Как будто вспомнив о чем-то исключительно важном, я придирчиво рассматриваю собственные руки. Между прочим, весьма не плохие. Широкие мужские ладони, с длинными пальцами и аккуратно выполненным маникюром. Хоть я и стал мужиком, но превращаться в неухоженную свинью не намереваюсь.

– Эй, Валли! – окликают меня со спины.

Лениво поворачиваю голову, раздраженно смотрю из-под края шляпы. Оба мои подельника стоят в стороне над свежей земляной насыпью и нагло скалятся. Такие же взмыленные и не довольные, как и я, с закатанными по локти рукавами и с лопатами вместо привычных "Томми-ганов" в руках.

– Чё надо? – я не стесняясь выказываю своё недовольство панибратскому обращению и подхожу ближе.

Мы конечно успели вместе побывать в паре передряг, но за одним столом водку всё-таки не пили.