– Пусть так, – подхватил Квакша. – Но, когда вариантов много, это все равно, что их как бы и нет. В ситуации, когда тебе предоставляется слишком большой выбор, ты словно бы и не выбираешь на самом деле, потому что теряешься перед большим числом возможностей, и плывешь по течению, то есть позволяешь кому-то сделать выбор за себя. Нет, правда-правда, так оно и происходит.

Бедняга Квакша, кроме скалолазания он увлекался таблеточками, утверждал, будто определенные препараты «раздвигают горизонт мышления». Все может быть, но как-то раз, под самой вершиной, ему свело руки из-за остаточного действия его любимых нейроускорителей. Он упал и разбился насмерть.

Спустя год я гнал в капсуле по ночному Кластеру. Мне в левый борт влетел стодвадцатитонный автоматический грузовой модуль. Известное дело – чем сложнее система, тем больше ошибок. Единичка вместо нолика в инфопотоке диспетчера и я умер.

Сразу должен сказать: не было никакого света в конце тоннеля, да и тоннеля не было. Только тьма. Абсолютная, всепоглощающая тьма.

Такие дела.

И еще кое-что: собачья голова с горящими глазами. То есть не собачья, а животного, похожего на собаку. Уши острее собачьих, морда другая. Нет собачьей преданности во взгляде – оскал, оскал самой смерти. Будто зверюга ждала меня.

Или это было последнее, что я видел…

Сложно сказать.

Воскрес я не на третий день, а гораздо позже, и первым, кого увидел, была склонившаяся надо мной медсестра.

– Пациент очнулся, доктор.

Женщины…

Они и раньше пытались вылепить из себя богинь. А уж при нынешних возможностях биопластики… Сплошные Венеры, Дианы и прочее. Где там заканчивается естественное, где начинается искусственное – черт не разберет.

Вообще с женщинами – вопрос тонкий. Женщины всегда были чем-то вроде драгоценных камней, требующих соответствующей оправы. Их окружали благородными металлами и драгоценными камнями, одевали в меха и невесомые прозрачные ткани. Вокруг женщин возникали культы, напоминающие поклонение кошкам. И место женщины нашли себе – где-то чуть позади царского трона, и чуть в сторонке, чтобы удобнее было нашептывать на ухо.

Пришел Апгрейд.

Оказалось, у женщин есть собственный взгляд на жизнь и свое место в этой жизни. Драгоценности перестали будоражить их воображение. Вместо соболей и шелка они облачились в биоэлектронику. Вместо платины и бриллиантов установили чипы. Вместо шпилек и бретелек взяли нейроморфиды.

Незаметно само понятие «женщина» размылось вместе с понятием «мужчина» и вообще «человек».

Забудьте о женщине-матери, о жене, о возлюбленной – это игры антропов.

Такие дела…

Видел я одним глазом, левую руку, словно языком слизнули, голова гудела, к горлу подступала тошнота.

– Ну-с, что у нас здесь?

Надо мной склонился седенький, лысеющий старичок с ухоженной благообразной бородкой и красивыми усами. Его глаза выдвинулись вперед подобно объективам древнего фотоаппарата – он сканировал. Зрелище диковатое, но кто знает, что он себе вживил, умножители, а может и рентген. Полезные игрушки для врачей.

Образ врача эпохи Апгрейда: сканер, подключенный к базе данных. Никаких записей на бумаге, полная информация остается на инфокристаллах – аудио, видео, в некоторых случаях даже запах.

– У вас удивительный организм – быстро восстанавливаетесь.

– Что с глазом, доктор?

– Вы поступили в очень тяжелом состоянии. Сильные ожоги левой половины тела, в том числе лицевой части.

Он втянут глаза и как-то мило пожал плечами.

– Повезло, что спасатели прибыли вовремя, иначе вы, в некотором роде, сгорели бы целиком. Повезло, что наш госпиталь за вас взялся. Учитывая отсутствие страховки.