– А кто восстанет? – спрашиваю я.

– Народ. Кто же еще?

Здоровяк смеется:

– Какой народ? Протезы? Морфы? Может быть миксы? А, понял. Антропы. Восстанут антропы.

Блондинчик молчит, обдумывая сказанное.

– Дружище, никто не хочет революции. Спроси любого, он ответит: «Мне нужна уверенность в завтрашнем дне. Я хочу знать, что и послезавтра и через год я смогу набить брюхо, поспать на мягком диване и поторчать в Сети». Если правительство худо-бедно может обеспечить людям стабильность, он вполне жизнеспособно.

– Это в Северо-Западном и Центральном кластерах население имеет возможность удовлетворять свои потребности, на периферии совершенно иначе.

– Да неужели?

– Там жизнь другая, и люди другие.

– Люди везде одинаковые, хотят примерно одного и того же c минимальными вариациями. Зачем она нужна, Революция?

– Нам совершенно необходимо новое, более современное устройство общества.

– Да куда уж современнее, – говорю я.

Блондинчик настаивает на своем:

– Страна давно переросла централизованную структуру управления, – горячится Блондинчик. – Вокруг сети, мы живем в эпоху сетей, а государство как было, так и остается пирамидой, понимаете?

– Нужен порядок и жесткая рука, – говорит Здоровяк, стукнув для солидности кулаком по столику, – а для этого нужна концентрация власти.

– Но это же прошлый век! В сети не может быть центра, каждая отдельно взятая ячейка обладает всеми свойствами остальных. На этом принципе и нужно строить систему управления.

– И как это выглядит на практике? – спрашиваю я. – Как, например, ты будешь собирать налоги?

Блондинчик задумывается. После получасового напряженного молчания хочет что-то сказать, но Здоровяк его опережает:

– Вот что я предлагаю сделать, – говорит Здоровяк. – После того, как очередной Директор уходит в отставку, проводится всенародное голосование. Население отвечает на простой вопрос: «Лучше они стали жить или хуже?» Если большинство за истекший период правления стали жить лучше, Директору ставят памятник и всю оставшуюся жизнь кормят пирогами с белужьей икрой. А если большинство скажет, что жить они стали хуже – Директора четвертуют. Нормальный план?

– Ты романтик, приятель. Идеалист и романтик. Никакого большинства не существует в природе, любое голосование – спектакль.

– Я понимаю, но согласись, власть должна принадлежать народу.

– Какому-такому народу?

– Каждому. Каждый должен иметь возможность принять участие в решении важных вопросов. И не просто для видимости, а так, чтобы его голос действительно имел значение. Современные технологии вполне позволяют это осуществить.

– Нейроэлектронная демократия?

Здоровяк не послушник, он техник, хотя и подчиняется общим правилам, внутреннему распорядку и прочей мути. Одна из его обязанностей – помогать определиться таким как я в сложной структуре Храма. Верует он в идеалы храмовников, или просто живет себе, неизвестно. Такой, знаете, себе на уме.

– Точно! Нейроэлектронная демократия!

Романтик. Настоящий романтик.

– А кто будет подсчитывать голоса? Учитывать мнения? Сортировать? Направлять потоки? – цепляется за оппонента Блондинчик.

– Специально обученные люди.

– Так эти люди и захватят власть.

– Установить над ними контроль!

– Каким образом?

– Устроить процесс так, чтобы они следили друг за другом.

– Выживет самый хитрый и станет диктатором. Кроме того, каким образом ты организуешь процесс? Всеобщее недоверие и подозрительность? Такое уже бывало и не раз. И заканчивалось плохо.

Здоровяк в отчаянии машет рукой.

– Раз ты не веришь в демократию, кому, по-твоему, должна принадлежать власть?

– Дружище, власть ничего никому не должна, и принадлежит она тому, кто ее возьмет. Можешь взять – бери, не можешь – молчи в тряпочку. Думаешь власть – это средство? Ерунда. Власть – это цель.