Шли всю ночь. И вот пошла дорога под уклон, еще один поворот минули и вот он рядом этот самый Северский Донец. Его там, в окружении все почему-то Северным называли. Слышим рев над головой, такой, что уши закладывает. Прямо над деревьями, чуть крыльями макушки не стригут, самолеты немецкие к реке прошли. Загремело там, забухало, песня знакомая.

Двинулись мы дальше, когда стихло и вскоре обрыв, вербой заросший, а дальше у воды камыш стеной стоит. Спустились вниз. Берег воронками изрыт, какие дымятся еще, убитые лежат, раненых в ниши тащат, в круче накопанные. В нишах и умершие уже и кто не помер еще, рядом бинты кровяные грудами. Кто на ногах, тащат к воде доски, бревна, одежду в узлы вяжут, другие мешки с продуктами волокут, ящики с патронами. Лошади без хозяев между людей бродят. Шум-гам стоит, хоть в ухо друг другу кричи, толком ничего не услышишь.

Парома нет. Плывут люди на ту сторону, кто поодиночке, кто группами, один без оружия, другой винтовку или автомат над головой поднял, конники за гривы лошадей держатся. А народ все подходит, тыщи людей на берегу, будто муравейник огромный ворочается, когда в него палку вставишь.