Последний эпизод, описанный самим Н. Бердяевым о жизни его в семье, свидетельствует не только о неизменности разночтения смысла достоинства за прошедшие две с лишним тысячи лет. Истоки разного смысла достоинства различными людьми коренятся в их различном материальном благополучии и обусловливаются их различным социально-общественным положением. Неравенство людей в этих областях жизни общества создает различное понимание смысла достоинства. Следует ли считать достоинство людей-хозяев более предпочтительным достоинства людей – лакеев? Несомненным оказывается присвоение людьми истэблишмента права навязывать свое понимание достоинства остальным людям общества.

Отступление. Почему не рассматривается в качестве одного из оснований достоинства Власть и сила? Ведь тираны, деспоты, автократы считают себя самыми почитаемыми и достойными людьми в нашем мире. Но в этом и ответ. Мое сознание не приемлет тиранию в любом виде, на каком бы уровне в обществе это свойство ни проявлялось. В этом ограниченность моего сознания. И отсутствие этого основания в числе перечисленных мною пяти оснований достоинства свидетельствует об особенности моего, и только моего сознания. Одновременно это является предметом моей гордости. Власть и предшествующая ей сила реализуют естественное право в человеческом обществе, право сильного. «Сила есть – ума не надо», «Сила солому ломит» – наиболее очевидные подтверждения такого положения в обществе. Но такое право – это право животного мира, в котором властвуют инстинкты. Но в том мире нет жестокости, волк и лев убивают своих жертв не в силу осознаваемого ими права съесть овцу или антилопу, или своего характера. То есть в животном царстве не может быть понятия права, которое осознано человеком и оформлено в виде законов и установлений властвующих исторических лиц.

Человек вышел из животного мира, сохранив в подсознании присущие животным инстинкты и рефлексы. Восприимчивость его органов чувств значительно притупилась в сравнении с чуткостью зверей, по-прежнему борющихся за свое существование в жестокой схватке за выживание в сложном и опасном для жизни мире. Но взамен утраченной тонкости органов чувств человек развил в себе непомерные гордость и самомнение. И это за счет развития своего сознания. При этом человек удивительным образом цепляется за переживающие метаморфозу представления о собственном достоинстве, основывающемся на силе и власти. И чем больше смута в общественной жизни и чем больше помрачение сознания отдельного индивида, тем дальше откатывается такое общество, а с ним и отдельный человек и его сознание, к временам инквизиции, сжиганию еретиков, колдунов, ведьм, (а попутно и всех книг, распространяющих, по мнению церкви, ересь, а на самом деле содержащих научные открытия и факты), – к средневековому сознанию, так успешно преодоленным развитыми обществами нашей цивилизации.

Можем ли мы представить себе человека, постоянно напоминающего окружающим о своем достоинстве? В цивилизованном гражданском обществе человеку это кажется вообще неприемлемым. Считается само собой разумеющимся человеку иметь достоинство, основывающееся на общечеловеческих ценностях, гуманных по своей сущности. Здесь отступают на второй план национальность человека, его пол, возраст, служебное положение, должность, армейский чин, ученое звание и т. п. соображения. Почему-то опять не упомянуто верование человека. Оказывается, человеку спокойно можно иметь достоинство, никаким образом не опирающееся на религиозную мистификацию и сектантские предрассудки. Эта забывчивость моя, однако, если можно так выразиться, она подсознательно служит лишним доказательством тщеты церковных попыток узурпировать понимание достоинства человека, как неотъемлемое качество человека веры.