глубоко спрятана и переработана, поэтому такой случай мы отнесли к разделу 4. В разделе же 1.3 собраны примеры гораздо менее радикальных трансформаций (ср. «И прямо мне в душу проник» («Татары, узбеки и ненцы…», 1933) – залезть в душу), где базовый смысл идиомы отчетливо проступает, несмотря на лексическую модификацию и вырастающие из нее стилистико-семантические изменения.

Примеры даны списком, в хронологическом порядке, отдельно обозначена идиома или коллокация, которая опознается в тексте.

Мы ждем гостей незваных и непрошеных («Среди лесов, унылых и заброшенных…», 1906) –  незваный гость

И не сносить вам, честные и смелые, / Своих голов! («Среди лесов, унылых и заброшенных…», 1906) –  не сносить головы

Звук осторожный и глухой («Звук осторожный и глухой», 1908) –  глухой звук

И сердца незаконный пламень («На влажный камень возведенный…», 1909) –  пламень сердца

Высокий лад, глубокий мир («Есть целомудренные чары…», 1909) – на высокий лад (настроиться)

Был взор слезой приличной затуманен («Лютеранин», 1912) –  затуманенный взор

Внушая тайный страх, карета («Царское Село», 1912) –  внушать страх

Когда, душой и помыслом высок («Айя-София», 1912) –  высокие помыслы и высокая душа

Кто, скажите, мне сознанье / Виноградом замутит («…Дев полуночных отвага…», 1913) –  помутнение сознания

Стоит, прекрасная, как тополь («Американка», 1913) –  стройная, как тополь

На них кустарник двинулся стеной («Обиженно уходят на холмы…», 1915) –  идти стеной

Сияющей тонзуры честь («Аббат», 1915) –  честь чего-либо (мундира, рясы)

Мы сходим медленно с ума («Когда на площадях и в тишине келейной…», 1917) – сходить с ума

Туда, где с темным содроганьем («Еще далеко асфоделей…», 1917) –  с содроганьем

И руки слабые ломают перед ней («Когда Психея-жизнь спускается к теням…», 1920) –  ломать руки

Ты все толкуешь наобум («Мне жалко, что теперь зима…», 1920) –  сказать наобум

И кромешна ночи тьма23 («Чуть мерцает призрачная сцена…», 1920) –  кромешная тьма

Не к вам влечется дух в годины тяжких бед («Люблю под сводами седыя тишины…», 1921) –  година бед

Под соленой пятою ветра устоит отвес («Нашедший подкову», 1923) –  под пятой

Конь лежит в пыли и храпит в мыле («Нашедший подкову», 1923) –  конь в мыле

Я скажу тебе с последней / Прямотой («Я скажу тебе с последней…», 1931) –  прямо сказать

Я лишился и чаши на пире отцов / И веселья, и чести своей («За гремучую доблесть грядущих веков…», 1931, 1935) – лишиться чести

И ни крупицей души я ему не обязан («С миром державным я был лишь ребячески связан…», 1931) – ни крупицы чего-либо и быть обязанным чем-либо

Мыслям и чувствам моим по старинному праву («С миром державным я был лишь ребячески связан…», 1931) – по праву

Там зрачок профессорский, орлиный («Канцона», 1931) –  орлиный взгляд

И пахло до отказу лавровишней! («Полночь в Москве…», 1931) –  до отказа24

Есть блуд труда, и он у нас в крови («Полночь в Москве…», 1931) –  нечто (у нас) в крови

А иногда пущусь на побегушки («Еще далеко мне до патриарха…», 1931) – на побегушках

Послать хандру к туману, бесу, ляду («Еще далеко мне до патриарха…», 1931) – к ляду, к черту

И Фауста бес, сухой и моложавый, / Вновь старику кидается в ребро («Сегодня можно снять декалькомани…», 1931) —(седина в бороду), бес в ребро

Кто за честь природы фехтовальщик? («Ламарк», 1932) –  биться/сражаться за чью-либо честь

Ты у нас хитрее лиса («Стихи о русской поэзии, 1», 1932) –  хитрый лис

И прямо мне в душу проник («Татары, узбеки и ненцы…», 1933) –  залезть в душу

Хоть ключ один – вода разноречива – / Полужестка, полусладка…25