Память, в основном, – воображаемое воссоздание информации, частично запечатлённой нашими нейронами. Но восприятие тоже может воспользоваться воображением, так как мы никогда сразу не воспринимаем целых предметов, а только одну из их внешних сторон. Одна из проблем, замешанных с восприятием, зависит от вопроса о возможности того, отчего мы думаем, что воспринимаем предмет, когда мы воспринимаем лишь его часть. Мы вспоминаем наше прошлое восприятие предмета с разных сторон и тогда образно интегрируем воспоминания, чтобы думать, что мы воспринимаем целый предмет? Возможно, память и восприятие работают сообща, и восприятие воздействует на наши взгляды и верования. В физический момент мы не находим памяти прошлого или будущего; наше нынешнее представление о чём-то из другого времени создаётся только в памяти настоящего. Вот так о взаимодействии восприятия и воображения писал Кант в первом издании Критики чистого разума (без подобного во втором издании):
Первое, что нам дается, есть явление, называемое восприятием, если оно связано с сознанием (без отношения к сознанию, по крайней мере возможному, явление никогда не могло бы сделаться для нас предметом познания и, следовательно, было бы для нас ничем, а так как явление само по себе не имеет объективной реальности и существует только в познании, то оно вообще было бы ничем). Но так как всякое явление содержит в себе нечто многообразное, стало быть, различные восприятия встречаются в душе рассеянно и разрозненно, то необходимо соединение их, которого нет у них в самом чувстве. Следовательно, в нас есть деятельная способность синтеза этого многообразного, которую мы называем воображением; его деятельность, направленную непосредственно на восприятие, я называю схватыванием. Именно воображение должно сводить многообразное [содержание] созерцания в один образ; следовательно, до этого оно должно включить впечатления в сферу своей деятельности, т. е. схватывать их. (А 120, выделено в оригинале)
Но здесь следует оговориться, уточнив, как данные объекты в дальнейшем представляются нам в сознании. Они могут представляться вербально, то есть абстрагированно, но также могут представляться и визуально. В последнем случае, данные объекты конструируются нашим воображением и, независимо от памяти, вложенной в эти визуализации (смотрите Джексон, 2010, гл. 7), знанием не являются, а скорее схожи эвристическому представлению,[26] как об электромагнитных полях, предлагаемому здесь.
Аристотель с философами в его традиции интуитивно постигли эти поля и назвали их эссенциями. В наше время эти поля изучаются наукой и обнаруживаются через электрические корональные разряды (смотрите Рисунок 1). Стоит заметить, что эти поля не соотносятся по характеристикам с конкретными предметами. Электромагнитные поля являются пространственно-временными формами внутри и вокруг существующих предметов. Также, поля простираются далеко за пределы предметов и поверх целой среды и даже за видимую материю и энергию, соединяя конкретные вещи и помогая нам обобщить их. Таким образом, вещи неотделимы от их контекста (реальности),[27] и любое абстрагирование приводит лишь к идеям или мыслям о них. Утверждать, что предметы есть лишь атомы, как бы по-другому это ни выражалось, значит упускать из виду тот факт, что поля соединяют атомы (проявляясь в энергии связи) для того, чтобы могли существовать более сложные предметы.