Мгновением позже Амелия пнула его по ноге, всё также пронзая не моргающим взглядом.

– Я вас провожу – очнувшись от мыслей, выпалил Бэн.

– А я и не откажусь, уже темнеет – приняв предложение, Кэт направилась в сторону гардеробной.

Собравшись, Кэт попрощалась с Амелией, и в сопровождении Бэнджамина скрылась за дверью. Амелия собрала посуду на поднос и отправилась на кухню, погрузившись в размышления о возможном успехе её замысла. Она давно планировала познакомить их, но увлечённость Бэна работой зачастую нарушала её планы.

Кэт жила в шести кварталах. Предложение взять такси она отмела сразу, аргументировав красотой вечернего города, утвердительно и безапелляционно заявив, что каждый вечер уникальный, что конечно будет другой прекрасный вечер, но прекрасный уже совсем по-своему. Они шли по тихой улице, догоняющая их ночь, следуя след в след, готовилась укрыть город тёмным покрывалом, на что он радостно отреагировав, словно ребёнок в кровати под одеялом, взяв в руку фонарик перелистывал интересную книгу, с захватывающим разворачивающимся в его воображении прочитанным сюжетом. Они шли неспешно, Кэт взяв Бэна под руку, то расспрашивала его о работе, или интересовалась отношением к какому либо вопросу, то замолкала, погружаясь в бескрайние просторы фантазии, то словно прислушиваясь к своим ощущениям, замирала, вновь возвращаясь к разговору, окрашивая его необычайными красками комбинируя высокие эмоций. Не замечая, она всё ближе прижималась к руке, в какой-то момент Кэт уже держалась обеими руками за неё, и звёзды вокруг, казалось, начинали кружиться, напевая прекрасные песни и романсы из любимых ею мюзиклов.

Бэн, впервые в жизни ощутил бессмысленность своего «научного шума», как говорила о его рассказах Амелия, небрежно отмахиваясь и часто резко меняя тему, ощутил он и нелепость своей демонстративной важности, не замечаемое им ранее выпирающее самомнение, сейчас ему казалось не более чем бессмысленной тратой времени, энергии и внимания. Он опасался, что всё им сейчас сказанное может нарушить сказочность этого вечера, сместить тот тонкий баланс едва покачивающихся в волшебном пространстве весов. Каждое слово, мысль, изучалась им с внимательностью часовщика, дабы не допустить нарушения балансирующей гармонии этого вечера.

– «Чудесная» – подумал Бэн, наблюдая за тем, как Кэт кружится в такт лёгким ветреным вихрям, собравших листву и разбросавших её по тротуару.

– Что? – обернувшись к нему спросила Кэт, замедлившая вращение своего магического танца, – Что ты сказал?

– Ничего – медленно произнёс Бэн, перебирая в голове образы минутной давности. Он точно знал, что не произносил ничего вслух.

– Мне показалось, ты что-то сказал, но я не уверена, так как кажется я закружилась – с озорством в голосе произнесла Кэтерин, – Пока я танцевала вместе с этим весельчаком – она указала на пробежавший мимо вихрь, ухвативший с дорожки одинокий листок и унесший его прочь из под света фонаря, – Казалось что я стою в центре, а всё вокруг вращается – она сделала паузу, приподняв плечи и выпятив грудь, приняв стойку адмирала боевого фрегата, басом, на сколько это было возможно, пародируя продолжила с соответствующей интонацией Кэт, – Я центр мира! – утверждение прозвучало с хрипотцой, и выглядело это будто дюймовочка пробасила словно моряк за стойкой в портовом баре, чем вызвала улыбку Бэна и следом засмеялась сама. Её звонкий, задорный и искренний смех, увлекая за собой в безмятежную сказочность всего производящего, заставлял вибрировать сердце.

– Чудесная! – не заметив что озвучил, подумал Бэнджамин.