Убедившись, что все технологические системы у Кристины и Анабэллы были в норме, а их пульс и давление соответствовали норме и отмечаются зеленым индикатором на дисплее, Сокольский утвердительно кивнул.

Они втроём сразу же прыгнули в бирюзовые воды через открывшуюся ранее боковую дверь яхты, из ангара, откуда с помощью механического манипулятора–крана, распложенного в потолке, спускались на воду скутера, катер и аквабот.

Тройной всплеск воды и пузыри, окутавшие трёх ныряльщиков.

Развеяв вспененную воду, каждый нажал проецируемую кнопку на сенсорном дисплее на запястье, и ребризер начал стравливать воздух из компенсатора плавучести, поддерживающий пловцов на заданном уровне. Глубина погружения была не столь велика, и уровень для выравнивания давления определился сразу, в одной лишь точки.

Троица начала планомерное погружение, взмахивая ластами и развивая потоки воды за собой. У каждого был закреплён ножик на ноге и левом запястье.

Сокольский первым вырвался вперёд, стремясь к разросшемуся коралловому рифу, переливающемуся красками радуги. Возле подводного луга стаями кишели рыбы разных форм, и с каждым новым метром глубины казалось, что эта палитра красок сама притягивает тебя и завораживает, заставляя дышать учащённо.

Остановившись на восьмиметровой глубине, выровняв давление в крови, пловцы снова устремились к белой футуристической машине с четырьмя длинными клешнями. Аквабот завис неподвижно у дна, в месте схождения кораллового леса и молочного покрывала кварцевых песчинок.

Давление перестало давить на барабанные перепонки после приёма Валсальвы, и только маска вжималась в лицо от давления воды. При этом движения оставались такими же пластичными, лёгкими и ловкими, благодаря новейшему ребризеру и его интеллектуальной системе. Она, измеряя скорость погружения и глубину, самостоятельно рассчитывала количество стравливаемого воздуха и определяла уровень для остановки.

Достигнув дна и повиснув возле белого аквабота, управляемого с поверхности воды роботам Прометеем, Кристина окинула очарованным взором наступающие на песок коралловые рифы и стаи неисчислимых рыб, плавающие в толще прозрачной как слеза бирюзовой воды.

Молодые люди были связаны между собой голосовыми сенсорами, приклеенными к горлу, и, вдыхали воздух из маски, пластичная трубка которой уходила от шеи к затылку, и за спину к дыхательной системе. Трубка была двойная, по одному каналу подавался кислород, а другой впитывал в себя углекислый газ, накапливая его в дополнительном баллоне за спиной.

Бино проговорила, озирая риф, – вот это красота!

Сокольский, ощущая давление воды на грудную клетку и те рёбра, которые практически зажили после прошлой миссии, заплыл над акваботом. Отогнав стайку красно-жёлтых рыб, юноша сел на корпус верхом, будто на лошадь.

Постучав и погладив белый корпус сбоку рукой, и, словно пришпорив его голыми пятками, торчавшими из ласт, Александр проголосил игривым тоном, изобразив ковбойский жест лассо, – е–хуу, Прометей, давай, прокати меня!

Прометей, находящийся в ярко освещённом ангаре, сидящий за рабочим столом с тремя широкоформатными мониторами, подключенный по цифровому каналу к акваботу, видел его встроенными камерами то, что происходило под водой.

Качнув механической головой, Прометей отдал цифровые команды.

Под килем белоснежной огромной яхты, недалеко от неё, на глубине пятнадцати метров, вытянутая капсула с четырьмя манипуляторами встала на задние, как лошадь на дыбы.

Юноша не удержался, и, размахивая руками и ластами как потерпевший, соскользнул вниз, полетев на песок. Врезавшись в морское дно боком, и взбаламутив донное отложение песка, Сокольский прогнусавил, – а рёбра-то ещё болят!