Сокольский на своё удивление нашёл там Прометея, стоящего у штурвала и держащегося за хромированный руль механической кистью в белом обличии. Электронно-Механическое Компьютерное Существо внимательно всматривалось в мир, раскинувшийся за панорамными окнами.

Почуяв человека, робот повернулся к юноше, и, посмотрев на его вид, вопросил тихой интонацией, – бессонница?

– Скорее нежелание мозга адаптироваться под частую смену часовых поясов. – Отшутился Сокольский и подошёл к роботу, встав рядом с его высокой фигурой.

Робот был выше юноши на двадцать два сантиметра, и, едва заметно склонив голову к Сокольскому, Прометей добавил, – чего определённо не скажешь о других.

– А то! Спят как хомяки после кормежки… – усмехнувшись, кивнул Александр и скрестил руки на груди.

Пробежавшись взглядом по дисплеям, отображающим данные о состоянии яхты и окружающем пространстве, взглянув на широкоформатную карту, определяющую их географическое положение, юноша справился. – Всё в норме?

– Да, однако… – уверенно ответил робот, но получив недавние данные от своих коллег, повернулся к юноше и не упуская руки со штурвала, пересказал события во Франции до того момента, пока не пропала связь с Максимом и Кристианом. Никто не знал, куда эти двое пропали, и почему не выходят на связь, но Орион не терял из вида маячок, оставшийся в кузове английского спорткара.

– А мы тут дрыхнем… – недовольно шепнул Сокольский, и поймал себя на мысли, что нельзя разорваться.

Посмотрев на футуристические черты лица робота и в его оптико-цифровые окуляры, отображающие глаза, скрытые за каплевидными раскосыми бронированными стёклами, уточнил. – Как давно они не выходят на связь?

– Уже три часа, – ответил Прометей, – возможно так надо, и они попросту ведут слежку. Хотя их коммуникаторы прервали пересылку данных, и поймать их сигнал невозможно.

– Здесь что-то не так… – отозвался Сокольский, внимательно глядя в сторону бескрайней стихии, в самый её тёмный час.

И рука вопреки задумчивости тянулась к коммуникатору.

Франция, в эти минуты.

Такси плавно подрулило к огромному особняку, теряющемуся вдали за высокими коваными металлическими вратами, выложенным камнем забором белым, и деревьями, чьи ветки слабо качались на ветру. Из задних дверей такси вышел высокий человек в жутко ободранном и прожжённом в разных местах чёрном костюме с кровавыми следами на некогда белой сорочке без бабочки.

Вытащив второго, чуть меньше ростом человека, ещё более изрядно потрёпанного на внешний вид, с опаленной без остатка бровью и поцарапанным лицом, что-то невнятно бурчащего себе под нос, крепкий мужчина подхватил его на плечо.

Оба идя по тротуару в окружении сочных форменно подстриженных можжевеловых кустов, прихрамывая, двинулись к огромным раскрытым двустворчатым вратам, через которое одна за другой выезжали сияющие блеском и чистотой спорткары европейских марок и именитых тюнинг ателье. Богатые лица, сидящие в машинах с недоумением, смотрели на то, куда держат путь эти оборванцы.

Крепкий мужчина подошёл к центральному входу и нескольким секьюрити, назвал свою фамилию и пароль в виду неузнаваемости по потрёпанному внешнему виду. Охрана сначала не поняла их, но потом, идентифицировав личности, тут же посадила на электромобиль и повезла к основному зданию по широкой аллее с пустеющими на ней автомобилями гостей.

Притормозив возле центрального входа на выложенной брусчаткой площади у огромного фонтана, парочка вышла. Смотря на гостей, бедолаги двинулись вперёд под звуки того же музыкального сопровождения, доигрывающего партию до последнего гостя.