Я никогда ничего не рассказываю пациентам о себе. Психоаналитик является не собеседником, а своего рода зеркалом. Он возвращает то, что ему говорят, но отражает и другой возможный смысл высказанного.

Студентам я тоже не рассказываю о себе. Мы общаемся лишь касательно предмета обучения. Здесь, наоборот, я говорю много, а они мало – обычно лихорадочно что-то записывают. Кстати, я перестал преподавать в университете, в этом году я буду лишь консультировать студентов, будущих учителей. Мы будем общаться по электронной почте, а в июне я окончательно уволюсь. Народному образованию я посвятил сорок лет своей жизни, хватит.

Лишь только дома я говорю о себе, но очень мало. От этого мне часто бывает неловко. Жена редко разговаривает со мной, хотя утверждает, что хотела бы чаще. Когда возвращаюсь из Крессака, где по нескольку дней живу в своем доме, всегда рассказываю ей о местных новостях и интересуюсь, как у нее дела. Она скупо отвечает. Вы же, наоборот, всегда удостаиваете меня подробным ответом. Но Вы иностранка, и так далеко…

Надо же, я раньше и не думала, что могу быть для кого-то иностранкой.

Да, Юлия, Вы иностранка. Но утешьтесь: любимая моя иностранка.

Мой муж никогда не обделяет меня общением. Но он бывает грубым, неадекватно грубым. Например, недавно я убирала со стола и стряхнула в раковину крошку. Он заметил и тут же накричал на меня, зачем я засоряю водосток. Мне стало обидно. Я подумала, что ведь Крошка – это я. А он видит только ту крошку, которая упала в раковину.

И все же не разговаривать с ним больше получаса я не могу, мне становится не по себе.

Олег очень любит порядок. (Да, моего мужа зовут так же, как брата). В мое отсутствие полотенце на кухне лежит аккуратно сложенным в специально отведенном ему месте, краны начищены до блеска, а после каждого пользования раковиной он вымывает и вытирает ее насухо. Поэтому, чтобы избежать нервотрепки, я пишу у мамы, живя у нее периодами. Олег с этим согласен, потому что когда я пишу, я совсем забрасываю хозяйство, а он не может смириться с тем, что я не отношусь к порядку с таким же трепетом. Он считает это большим недостатком, особенно для женщины.

А как мама относится к тому, что вы живете у нее?

Нормально. Она ведь до сих пор считает меня своим ребенком. Иногда даже слишком своим. На днях у нее был день рождения. Праздновали в очень тесном кругу – из гостей были только мы с Олегом. Разговор почему-то зашел о моих бывших мужьях (а было их всего двое). Мама выразилась в том смысле, что оба они были ничтожества, и что ни отец, ни она никогда не одобряли моего выбора. Одного из них она обозвала в придачу обидной кличкой.

Что ж, всё верно. Я сама не одобряю своего прежнего выбора, но только зачем об этом говорить? Да еще в таких выражениях. Получается, половину своей взрослой жизни я провела с ничтожествами, тогда сама я кто?

Вы, наверное, подумаете, что моя мама бестактный и грубый человек, но ничуть не бывало. Если бы Вы слышали, с какой деликатностью она общается с другими людьми: слова лишнего не скажет, вопроса неуместного не задаст. Только со мной мама считает возможной такую откровенность – на правах того, что, дескать, она же не чужой человек.

А Олег подпил и вдруг наговорил мне столько комплиментов, сколько я от него за все эти годы не услышала. На это я никак не отреагировала, а он, по-видимому, обиделся. Но я, кажется, уже потеряла способность отвечать на такого рода признания; комплименты ставят меня в тупик.

Ах, Жан, не буду больше говорить о своих, иначе я начну раздражаться и клеветать на них.