Он говорит здесь не о мире только в отношении друг к другу, когда мы бываем незлопамятны по отношению друг к другу, но и о мире с самими собою, когда сердце наше не осуждает нас (1 Ин. 3, 20). А от такого мира великая польза; можно сказать даже, он необходим нам на каждом шагу и потому, что для души, волнуемой смятением, совершенно невозможно достигнуть единения с Богом по самому свойству смятения: как мир производит то, что многие представляют собой одно лицо, так смятение одно лицо разделяет на многих. Каким же образом такое лицо может быть в согласии с Богом, Существом единым и простым? Да и потому еще, что тот, кто молится без мира, не может ни хорошо помолиться, ни получить что-нибудь хорошее от своей молитвы. Если волнует человека гнев, злопамятство изгнало мир из его души, он не обретет через свою молитву и прощения грехов, а тем более не получит какой-нибудь другой милости. Или если вследствие каких-нибудь других грехов человек мучится совестью и в сердце своем носит упреки и его волнует такое смущение, то и в таком случае он потерял всякое дерзновение пред Богом, по известному изречению, и, когда молится, молится без дерзновения, то есть без веры; а кто молится без веры, тот молится напрасно, без всякой пользы.

Поэтому-то нам и повелевается, чтобы мы и молились Богу с миром и прежде всего просили себе мира свыше, а после этого воссылали бы с добрым намерением прошения к Богу и о других предметах: не только о Церкви и государстве, о начальствующих в той и другом, о тех, кто находится в опасностях, напастях и несчастиях, но, одним словом, обо всех людях, о целой вселенной, ибо о мире, говорит далее, всего мира. И это в особенности потому, что своего Господа мы почитаем общим Господом всех их и верим, что Он обо всех их заботится, как Творец о Своих творениях, что, кто печется о них, тот угождает Ему даже лучше того, кто приносит Ему жертву; а с другой стороны, по словам блаженного Павла, да и мы в мире тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте; и молимся мы не об одних только благах, относящихся к душе, но и о благах телесных, для нас необходимых, – о благорастворении воздухов и изобилии плодов земных, чтобы виновником и подателем всех этих благ мы почитали Бога и к Нему одному обращали свои взоры, ибо Сам Христос повелел нам просить у Него, между прочим, и насущного хлеба (Мф. 6, 11; Лк. 11, 3).

Исследуем и то, почему, в то время как иерей призывает к молитве о многих и разнообразных [вещах], предстоящие верные молят об одном только помиловании и при каждом случае обращаются к Богу с этим одним и единственным прошением. Во-первых, это потому, что, как сказано выше, эта молитва прошения заключает в себе и благодарение, и исповедание. Притом просить у Бога милости – значит искать Его Царствия, которое Христос обетовал даровать ищущим, и не только его, но и при нем все прочее, в чем мы имеем нужду; поэтому-то и достаточно одной этой мольбы, как имеющей силу [исходатайствовать] все вместе.

Откуда же, спросят, видно, что милость Божия означает Его Царство? Из того, что Христос, говоря о награде, уготованной милостивым, о том воздаянии, какое они получат от Его благости, в одном месте говорит, что они помилованы будут, а в другом – что получат Царствие, так что выходит одно и то же, что получить от Него милость, что принять наследие Царствия. Блаженны, говорит Он, милостивые, ибо они помилованы будут (Мф. 5, 7); а в другом месте, как бы изъясняя Сам Себя и показывая, что значит быть помилованным, говорит: