Посетители начали озираться, а найдя взглядом певца, принимались хлопать ему в такт, и к последнему куплету Мэгги со своего места уже не слышала переливов лютни, только шумные стройные хлопки.

– Браво! Браво!

– Ещё! Пой, музыкант!

– Эй, налейте ему!

И Рей, рассмеявшись и глотнув пива, запел снова.

Через час его всё ещё не желали отпускать, но он всё-таки прервался, получил от хозяина кивок, подтверждающий, что стоимость обеда он отработал сполна, и вернулся к Мэгг. Она вздрогнула, когда он сел напротив: заслушалась и задумалась.

– Я заказал нам комнату, сегодня отдохнём, а завтра утром привезу тебе платье. Тебе надо выглядеть хорошо, – Рей протянул руку и сжал пальцы Мэгг. – Да, ты покоришь столицу, поверь мне.

После еды и песен Мэгг разморило, и она только согласилась. Вставать не хотелось, у подоконника было удобно, а солнце, ещё летнее и тёплое, приятно грело плечо и спину. Допив кто воду, а кто пиво, они вдвоём поднялись в маленькую светлую комнату под крышей – их, как сказал Рей, последнее совместное пристанище.

Первым, что увидела Мэгг, проснувшись, было пышное светло-зелёное платье. самое красивое из всех, которые она когда-либо видела.

– Рей, – прошептала она и неверяще переспросила: – Это мне?

– Я-то точно носить это не стану, – хмыкнул Рей откуда-то из угла и скомандовал: – Вставай и умывайся, да пошустрей, хочу посмотреть на тебя в этом.

Второй раз просить не пришлось. Мэгг немедленно соскочила с постели, наклонилась над жестяным тазом и как следует умылась в ставшей за ночь тёплой воде. Хотела было заняться волосами, но Рей не дал, сказав:

– Надевай это, – протянул белоснежную рубаху из тончайшей ткани и такие же панталоны, а сам отвернулся.

Мэгг быстро переоделась и смущённо охнула: одежда оказалась почти прозрачной.

– Не смотри! – пискнула она, но Рей уже повернулся, как-то странно дернул углом рта и пробормотал:

– Что я там нового увижу? Теперь это.

Поверх белья крепился корсет, но не такой, как на гравюрах, затягивающий талию до семи пальцев в обхвате, а достаточно свободный. Рей без труда завязал его на спине. Далее последовали юбки одного цвета, но разных оттенков, всего шесть штук, причём все – с разрезами и подворотами. И, наконец, Рей помог девушке надеть верхнюю часть платья, у которой, кажется, было своё название, но Мэгг не помнила его.

Мэгг попыталась осмотреть себя со всех сторон, но Рей не дал – усадил её на табурет, быстро расплёл её косу и принялся расчёсывать пряди, как делал это давно, пока она была совсем маленькой.

– Умельцы крутят некоторым леди на головах целые замки и корабли, – заметил он, ловко распутывая мельчайшие узелки, – но ты у нас девушка деревенская, тебе такого не полагается пока.

– Я бы не стала ходить с замком на голове, даже если бы мне за это платили, – ответила Мэгг, а Рей ощутимо дёрнул её за волосы и напомнил:

– Ты леди, тебе никто ничего не платит, кроме податей, – а потом прибавил мягко: – Следи за тем, что говоришь, малышка. Провал может стоить нам с тобой голов.

От этих слов радостное настроение, вызванное переодеванием в платье, улетучилось.

– Если нас раскроют, то казнят?

– Меня – наверняка, – спокойно сказал Рей, – а тебя, скорее всего, остригут и вышлют за город, предварительно выпоров кнутом.

По спине Мэгг прошли мурашки.

– Тогда зачем? Если тебя за это могут убить…

При одной мысли о том, что кто-то может убить Рея, стало жутко. Он был слишком живым для того, чтобы умирать!

– За всё, что я натворил в этой жизни, меня должны дважды повесить, один раз четвертовать и ещё один – сжечь на костре. Чему быть… – он рассмеялся, а Мэгг не рискнула спросить, что он мог такого сделать.