Станислав и высокий, перестав шутливо бороться, подошли ближе, наблюдая за соитием высокой красивой женщины и неуклюжего Коротышки.

–Давай, Федя, кончи.

Коротышка потел, пуча глаза и отдуваясь, потом застонал, дёрнулся несколько раз в сладостных конвульсиях и замер. Расслабленно выдохнув воздух, сразу став безразличным, Коротышка покинул своё место. Станислав вознамерился тут же продолжить оргию, но Анна встала и направилась в баню, предупредив:

–Приведу себя в порядок.

Когда Анна вернулась, оргия продолжилась с участием всех сразу. Это длилось бесконечно. Крики, стоны разносились по округе, скача эхом среди деревьев. Потом компания отправилась купаться. Худой, оказавшись в воде, быстро-быстро поплыл на середину озера, где резвился уже Станислав. Анна не умела плавать. Она осталась у берега, держась за столбики, торчащие из воды. Коротышка оказался с ней рядом, спросил разрешения вновь сблизиться с ней. Она поощрительно кивнула головой. Она держалась руками за столбики, чтобы оставаться на плаву, а Коротышка, обняв её за талию, вошёл в неё и забурлил водой. Анна стонала громко и счастливо.

Артём, переживая увиденное, словно находясь в тормозящем наркозе, не боясь, пошёл прочь – его жена так громко плескалась с Коротышкой, что хруст веток под его ногами не могли услышать.

Он примчался на завод злее чёрта. Под руку попались два пьяных сварщика – с удовольствием надавал обоим в пятаки, измазав кулаки кровью и соплями, потом стремительно вошёл в столовую, залпом выпил стакан компота. Шлюха, какая шлюха! Дрянь.

Вне себя от обиды и унижения, он отправился домой. Никого не было. Анна ещё резвилась на даче, дети болтались по своим делам.

Арбузов бессильно рухнул на диван, вытянул усталые ноги. Вот он и богат, только вместо счастья и удовлетворения – жгучие боль и обида.

Зазвонил дверной звонок. Артём поднялся – если это Анна, ей конец! Оказались подружки дочери – худые восемнадцатилетние соплюшки, живущие рядом. Кира Сергеева, дочь толстого торговца обувным кремом – он держал отдел на городской барахолке, специализируясь только на средствах для ухода за обувью. Майра Кудашева, казашка – её папик был вечно пьяным сантехником в домоуправлении, а мамаша, смазливая и грудастая, с утра до поздна торчала на рынке, торгуя картошкой.

–Лена? – вопросительно посмотрели на Артёма девки.

Тот кивнул им, чтобы проходили.

Когда девки вошли, закрыл дверь на ключ, и указал, чтобы проходили в зал.

Девчонки, озираясь, не понимали, где их подруга. Оглянувшись, они схватили друг дружку в объятия – ужас дёрнулся в их зрачках – Артём стоял в дверях без штанов, возбуждённый, с безумным взглядом.

–Дядя Тёма, вы что?! – первой опомнилась Майра.

–Тихо! – рыкнул Арбузов, надвигаясь на девок. Он гудел от возбуждения, не контролируя себя. Падение Анны терзало его мозг. Ему было всё равно, что он совершает, лишь бы опустошить своё естество. – Снимайте трусы!

–А-а! – девки взвизгнули, и обе, толкаясь, ломанулись к запертым дверям балкона. – Помогите!!!

Артём настиг их, ухватил сильными клещнями за волосы, оттащил от дверей балкона, швырнул на диван. Сопротивление его раззадорило, и окончательно превратило в обезумевшего самца.

–А-а! – завыли соплюхи, закрываясь худыми руками, и дёргая ногами-палками.

Они были в коротких юбках, и сейчас Артём ясно видел их плавки.

Он резко и умело сорвал плавки с обеих. Девки рыдали, даваясь соплями.

–Мы же девочки! У нас ещё никого не было! – взвизгнула Майра. – Что вы делаете?

–Хрень всё это. Заплачу!

Артём задавил своим весом, развел в стороны тонкие девичьи ноги, и ритмично задвигался, сближаясь с затихшей Майрой.