Я вытащила из рюкзака тридцать долларов. Отец каким-то странным взглядом посмотрел на деньги. Отчаянным и голодным.

– Может, у тебя найдется немного мелочи? Сейчас бизнес идет так себе, а я хотел купить нам что-нибудь на ужин.

Я не стала спрашивать, что у него за бизнес. Жизнь научила меня, что лучше не задавать вопросов, если не хочешь услышать неприятный ответ. Я протянула отцу десятку.

– Остальное я оставлю на покупку постельного белья.

Он как будто расстроился, но кивнул.

– Конечно. Я выйду купить нам на вечер что-нибудь поесть. А ты, может, пока сходишь в «Таргет» и купишь все необходимое?

У меня создалось впечатление, что он зачем-то хочет любым способом вывести меня из квартиры. Я кивнула. Мне очень хотелось сменить влажную от пота джинсы и футболку, но я подхватила рюкзак и пошла к выходу.

– Вещи можешь здесь оставить.

Я улыбнулась.

– О… нет. Рюкзак мне пригодится, чтобы донести то, что я куплю, – соврала я.

Я привыкла не оставлять свои вещи, иначе мать могла их заложить. Не то чтобы у меня было что-то ценное, просто я терпеть не могла, когда рылись в моем нижнем белье. А этот взгляд отца при виде моих денег… Я уже видела такой прежде и знала, что это значит. Более чем уверена, что он солгал, когда признался, что его зависимость осталась в прошлом. Тут я ничем не могла ему помочь, не могла вести эту битву за него.

Я вышла из квартиры, и меня снова обдало сухим воздухом Лас-Вегаса. Несмотря на прохладу, несколько парней купались в общественном бассейне, ныряя и смеясь. Бассейн выглядел так, будто его не мешало бы как следует почистить. Один из парней, заметив меня, присвистнул. Я прибавила шаг, чтобы не нарваться на неприятности.

Постельное белье и подушка обошлись мне в 19.99 баксов, и у меня остался всего один цент. Ни приличного платья, ни обуви. Вряд ли меня возьмут в ресторан в моих поношенных шмотках.

Вернувшись домой, я не застала ни отца, ни ужина. Заглянула в холодильник, но кроме нескольких банок пива и пакета майонеза ничего съедобного не нашла. Опустилась на кухонный стул, смирившись с тем, что мне придется ждать.

Он вернулся уже затемно. Я заснула за столом, уронив голову на руки. Очнувшись, посмотрела на пустые руки отца, а затем перевела взгляд на его несчастное лицо.

– Не купил еды? – спросила я.

Он застыл, глаза нервно забегали, когда он стал лихорадочно придумывать, как соврать правдоподобнее.

Я не дала ему шанса солгать мне и поднялась из-за стола.

– Все нормально. Я не голодна. Пойду спать.

На самом деле я умирала с голоду. Кроме пончика, которым позавтракала еще утром, за сегодняшний день я больше ничего не ела. Я чмокнула папу в щеку, пахнущую алкоголем и дымом. Он отвел взгляд. А когда уже выходила из кухни с рюкзаком на плече, заметила, как отец открыл холодильник и достал пиво – полагаю, это и был его ужин.

Я постелила на матрас новую простыню, сверху положила подушку и одеяло. У меня даже пижамы не было, так что вместо нее я достала из рюкзака футболку и чистые трусики и, переодевшись, улеглась на матрас. Новое белье с его химическим запахом приглушило затхлую вонь матраса. Стиральной машины в квартире я не увидела, а потому придется сначала немного подзаработать, прежде чем я смогу отнести вещи в прачечную.

Закрыв глаза, я понадеялась, что смогу заснуть, несмотря на урчание в животе.

Проснувшись на следующее утро, я приняла душ, стараясь особо ничего не рассматривать вокруг. Я как следует вычищу ванную комнату и всю остальную квартиру, как только найду работу. Сейчас работа – мой главный приоритет. Переодевшись в лучшее, что у меня было с собой – летнее платье в цветочек до колена, сунула ноги во вьетнамки. На собеседовании такой наряд вряд ли добавит мне очков, но выбора не было. Папа спал на диване в той же одежде, что и вчера. Когда я попыталась проскользнуть мимо, он проснулся и сел.