Но якорь‑таки на дирижаблях имелся. И механики, конечно, не забывали обслуживать тросовую якорную лебёдку. В рамках общего регламента.

***

После того как Жора завершил плавный разворот несколькими кабельтовыми21 ниже острова по ветру, Анатолий Иванович выгнал его из за штурвала, переключил управление на джойстики, и повёл дирижабль сам.

Кошмарный сон экипажа сбывался наяву.

– По одному стрелку на каждый сектор! Места занять немедленно!

Кирилл убежал наверх, Виктор спустился в один из нижних стрелковых блистеров. Маловероятно, что из кустов в такую погоду на них вдруг выскочит какая‑то безумная птица. Но осторожность не помешает. Юрия тоже отправили вниз, следить за процессом постановки. В рубке, не считая капитана, находящегося за штурвалом, остался его первый помощник Георгий и Яков, старший механик.

– Отдать якорь!

Яша, перекрестившись, переключил стопор на лебёдке.

Где‑то под ногами звонко затрещал храповик.

Юра, прильнув к стёклам нижней полусферы, увидел, как железное тело якоря скрылось в зелени джунглей. Трос провис. Потом натянулся под нагрузкой.

– Есть, – закричал он, – якорь взял!

Капитан сбросил газ. Ветер, потерявший свою яростную мощь в тени острова, всё же оставался сильным. Под его напором воздушный гигант начал плавно пятиться назад. Яков стравливал трос; Анатолию Ивановичу оставалось удерживать машину на безопасной высоте.

Его пальцы, крепко сжимавшие джойстики, побелели. По лысине текли капли пота.

– Кажется, наш дурацкий план сработал, – сквозь плотно сжатые зубы выдавил командир, когда «Яхонт» отошёл от берега на достаточное расстояние.

И тут нос корабля повело в сторону.

В завихрениях ветра дирижабль начал «рыскать». Амплитуда22 этого процесса, конечно, была огромной, поэтому между рывками проходил довольно большой промежуток времени. Но на самый первый рывок рулевой не успел среагировать.

«Динь‑динь‑динь! Тун‑н!!!» – сказал натянувшийся до предела якорный трос.

Корпус корабля ответил стоном металлического каркаса и звоном растяжек.

От толчка, произошедшего в результате резкой остановки, внутри гондолы также случилось много всего интересного. На камбузе послышался грохот и звон бьющейся посуды; со стороны пассажирских кают – тяжёлые удары непонятного происхождения и даже приглушённые крики.

– Дела неважные, – спокойно объявил Анатолий Иванович, гася маневровыми двигателями второй рывок, – не был бы лысым, уже седой бы тут сидел.

– Если что, шеф, готов менять, – сказал Жора.

– Да не, я нормально уже. Дело в другом. Если ветер не уляжется, и нам придётся отрабатывать таким образом пусть хотя бы и до сегодняшнего вечера, то насмарку идёт весь мой гениальный план по экономии топлива на обратную дорогу. Тогда уж проще отцепиться и дрейфовать дальше. Как минимум, кучу нервов сбережём.

Потирая плечо, из люка, ведущего на нижний пост, показался Воронцов. Его во время резкой остановки хорошо приложило о борт.

– Анатолий Иванович!

– Чего тебе?

– Картинку из руководства помните? Там, где в сильный ветер рекомендуется дирижабль на две растяжки ставить, под углом в шестьдесят градусов.

– Помню, конечно. Я уж думал про это. Прекрасно было бы попробовать, вот только второго якоря у нас нет.

– Кнехты23‑то есть. Надо просто гайдроп24 на берег кинуть. Он кевларовый, в качестве оттяжки вполне сгодится. Я спущусь, за камень закреплю, а из кабины потом длину подрегулируем.

– Просто у него всё. Тебя точно не отпущу. Случись что, твой отец мне голову оторвёт.

– Я пойду, – сказал вдруг Георгий, – Юра дело предлагает.

– Я предложил, я и пойду! – закричал Воронцов. – Я на тренировках тысячу раз по тросу спускался.