– Ну вот, – весело сказал Кузьма, закрывая за собой дверь, – все и на месте. Это – Маргарита, а это – Ангел.

– Здравствуйте, леди, – сладко пропел Ангел и, шагнув навстречу, заключил ее руку в свои громадные ладони, – рад вас видеть.

– А уж как мы рады! – ответил за Риту Кузьма и по-хозяйски придвинул к столу два кожаных стула. – Присаживайтесь, Маргарита, разговор будет долгим.

Рита послушно села, а Кузьма, вопреки ее ожиданию, пристроился не рядом, а напротив, возле Ангела. Теперь их разделяла широкая черная столешница.

– Что будем пить? – вновь пропел Ангел, улыбаясь во всю ширь своего необъятного лица. – Кофе, чай, коньяк?

– Погоди! – одернул его Кузьма. – Маргарита впервые у нас и, наверное, думает, что два жулика сейчас будут забивать ей баки. Проведем сеанс.

«Чтоб вам! – ругнулась про себя Маргарита. – Они что, мысли читают?»

– Не вопрос! – пожал плечами Ангел. – С чего начнем?

– Как обычно – со здоровья.

– Пожалуйста, – повернулся к Рите Ангел, – покажите нам свои ручки. Вот так! – он вытянул свои ладонями вверх, будто собираясь играть с ней в ладушки.

Рита повиновалась. Мужчины с минуту внимательно разглядывали ее ладони.

– Смотри – стренч! – вдруг радостно выпалил Ангел, но Кузьма хмуро на него покосился:

– Успокойся! Давай по делу!

– Почка опущена, – продолжил Ангел.

– Левая, – уточнил Кузьма, – а также недолеченный цистит. Рано бросила пить антибиотики.

– Гастрит, – вклинился Ангел.

– Скорее всего, и дуоденит тоже. Алкоголь, табак, неправильное питание… Не исправится – через пару лет язва.

– Гонорея, – подсказал Ангел.

– Это давно, да и залечено нормально. Абортов не было, хотя половая жизнь беспорядочная. Перенесла воспаление придатков. Сейчас все в норме, но при сохранении ситуации лет через пять возможна фиброма матки. В целом все совместимо с жизнью и на долгие годы. Если, конечно, не усугублять.

– Согласен! – подтвердил Ангел.

Рите казалось, что в комнате стало нестерпимо душно. То, что говорили эти двое, причем говорили о ней, будто отсутствующей, было не просто правдой, а правдой в квадрате – никому, даже отцу, она никогда не рассказывала то, о чем они так равнодушно ей поведали.

– О сердечных делах скажи сам, – предложил Кузьма, откидываясь на спинку стула, – это твое.

– Да что тут говорить? – пожал плечами Ангел. – Все ясно. У вас, леди, одна проблема, – он вперился ей в лицо своими черными глазами, – мужики от вас сбегают. Причем очень быстро.

Краска залила Рите лицо, потом отхлынула, она опустила взгляд и вымолвила жалко:

– И в самом деле. Уж я так стараюсь…

Она едва не всхлипнула, но вовремя взяла себя в руки и подняла глаза. Ангел смотрел на нее пристально, и этот взгляд был совсем не тот, что некоторое время назад у Кузьмы. Такой знакомый ей масляный взгляд…

– Мне пора, – Кузьма поднялся со стула, – кофе с коньяком и без меня попьете.

– Ну что ты! Побудь…

В голосе Ангела была слышна фальшь.

– Останьтесь! – попросила Рита неожиданно для себя самой. Ей стало не по себе от мысли остаться наедине с черноглазым Ангелом.

– Дела, – пожал плечами Кузьма и снял свою куртку с вешалки.

– Погодите!

Рита выскочила следом за ним в коридор. Кузьма нехотя остановился.

– Что такое «стренч»?

– Линия на руке. Плохая, но у вас ее нет.

– Честно?

– Чтоб мне сгореть!

Он засмеялся и шагнул прочь.

– Вы… Как же вы обратно? – выпалила она, не зная, чем еще можно его остановить.

– Да здесь на трамвае пятнадцать минут.

– А как же мы? Полчаса… На машине.

– Просто мне захотелось посидеть за рулем «альфы», – улыбнулся Кузьма, – никогда раньше не доводилось. Хорошая машина. Мотор, наверное, в два литра?