Прошло две недели. Погода в начале июня не задалась. Мелкий, но частый дождь, насквозь промочил песок на берегу, и от этого он стал кирпичного цвета. Чайки недовольно кружили над синей холодной водой, всем своим видом показывая своё пренебрежение дождю, ветру и хмурому небу.

В доме стало неуютно от постоянного дождя за окном, и мы к вечеру затопили камин. Этот безумно вкусный запах дыма от берёзовых дров, который пахнет теплом, уютом и детством. Я вспомнила, как в детстве, промокнув насквозь под летним июньским дождём, Аннушка надевала мне фланелевую мягкую пижаму, наливала мне большую кружку ароматного чая с листьями смороды и малины и сажала меня в дедово кресло прямо напротив камина. Сама же садилась поодаль на маленький табурет и рассказывала истории из своего детства. Я с интересом слушала, про походы в лес за малиной, про усатого моряка, что жил в соседнем доме, в которого Аннушка была влюблена, про рождественские гадания и колядки. Это было моё прекрасное беззаботное детство.

Вот и сейчас я сидела в дедовом кресле, напротив камина и пила вкусный горячий ароматный чай с листьями смороды и малины.

Отец проводил много времени в кабинете, работал над научной статьёй. Аннушка приносила горячий чай и пирожки с ревенём на серебряном подносе, тихо ставила на угол стола и ещё минуты две не уходила из кабины. Она складывала руки на груди и, покачивая головой, тихо охала, всем своим видом показывая отцу, что не одобряет она его круглосуточную писанину. Именно так она говорила, когда отец с головой погружался в написание статьи.

– Ох, этот Павел Александрович, совсем не бережёт своё сердце! Снова взялся за круглосуточную писанину! Ну, Лизавета Прохоровна, ради бога, скажите ему, что нельзя круглосуточно-то? Он же не спит ночью. Вона, я на днях, в уборную пошла, уж глубоко за полночь было. Смотрю, а, из-под двери воной лучик света. Не спит, не бережёт себя.

– Аннушка, да и я ему сто раз говорила. Ты же знаешь, какой у нас Павлуша, – отвечала ей мама.

– Да, нет на него управы, – вздыхала Аннушка.

– Вот, я ему сегодня чай с мятой и валерианой заварю, чтобы спал он крепко и долго.

В такие дождливые дни мама рисовала. Она ставила мольберт напротив окна на веранде, брала свои кисти и рисовала пейзаж. Это небо над Балтийским морем, песок, чаек и ветер. Да, вы не ослышались – ветер. Мама моя потрясающий художник. Я не рассказывала вам о ней, а ведь её история достойна отдельной книги.

Они познакомились с отцом, когда мама была выпускницей художественной академии имени Репина. Потрясающе талантливая, её картины висели в холле академии, и все восхищались ими и пророчили юному дарованию блестящее будущее. Море поклонников, не только ровесников, но и состоявшихся мужчин, которые имели виды молодую красивую одарённую Елизавету Перовскую.

Вольные взгляды, рассветы и закаты, желание изменить этот мир, вера в любовь и благородство. Всё это сочеталось в красивой, высокой, стройной блондинке. Быстрым шагом она неслась по проспекту в сторону дома, когда, у парадной снова, увидела невысокого молодого человека.

– Ну, это мне уже надоело, – сказала себе под нос Елизавета и направилась в сторону молодого человека.

–Не надоело тебе меня караулить уже седьмой день? – спросила она, подойдя к молодому человеку.

–Барышня, во-первых, добрый вечер! Во-вторых, нет, не надоело. А в-третьих, могу я задать вам пару вопросов? – проговорил он, сделав пару шагов прямо на неё.

Она опешила от такой наглости и две минуты смотрела на него своими огромными зелёными глазами.

–Добрый вечер! Могу я вас кое о чём спросить? – снова проговорил наглый молодой человек.