— Нужно вывести чешштак, — пояснил он.

Рей решил не уточнять, а попробовать понять незнакомое слово. И это вполне удалось, когда Улльх вместе с еще одним мужчиной открыли ворота большого загона, выпуская наружу тех чаллов, что не предназначались, по всей видимости, для верховой езды.

— Это чешштак? — уточнил он, кивнув на табун.

— Да, — Улльх развернул чалла, и тот побежал вслед за животными. — Утром выводим, вечером заводим. Ночью Трава опасна.

Он взял длинные сплетенные из травы поводья, заключая Рея в кольцо своих рук, и его чалл вдруг радостно затрубил, задрав морду. А потом пустился вскачь.

Вот теперь его движения ощущались хорошо, но все равно усидеть на нем было несложно — тем более что Улльх осторожно придерживал Рея локтями. Пока они выпускали чаллов, дождь незаметно прекратился, а небо стало нежно-розовым.

Скакать по мокрой степи на огромном животном оказалось приятно. Рей любил машины и обожал мотоциклы, и, видимо, только городской образ жизни удержал его от попыток залезть на лошадь. Сейчас же знакомое ощущение ветра в лицо и скорости тесно мешалось с непривычным удовольствием от мощи покоренного живого существа и запахами незнакомой природы.

Местная степь — Трава — пахла одновременно и привычно, и чужеродно. В какой-то момент Рею казалось, что в нос ударил ожидаемый аромат мокрой земли, грибов и сена, а в другой — что он вообще не понимает, чем таким сладким и пряным веет со всех сторон.

Впрочем, один запах был очень хорошо знаком. Каким бы чужим ни был мир вокруг, человек, к груди которого он то и дело прижимался спиной, пах именно так, как и должен был: молодым сильным мужчиной, чуть вспотевшим, разгоряченным скачкой и обнаженным почти по пояс.

— Мы одного вида, — высказал свой вывод Рей и попытался донести мысль понятнее: — Ты и я — мы одинаковые. Чалла — не лошадь. Не из моего мира. Но ты — человек. Как и я.

— Да, — к его удивлению, Улльх его понял и даже не стал отрицать. — Наши предки тоже из мира под синим небом. Ты прав. Мы одинаковые.

— Наши предки — потомки общего предка. Мы почти как братья, — продолжал Рей.

— Бро?

— Точно.

— Я слышал о других изомирах, — Улльх чуть натянул поводья, и чалл побежал медленнее — так же поступили и остальные всадники, рассыпавшиеся по Траве позади них. — Они все оставили потомство здесь. Были бы разные — не было бы детей от наших женщин.

— Верно, — Рей улыбнулся. Интересно, что такое, казалось бы, неразвитое племя неплохо осведомлено о законах биологии. И кстати, о биологии.... — Что будет с телом Вождя? — спросил он осторожно, надеясь, что не причинит боли. — Его съедят звери?

— Трава поглотит его так или иначе, — чуть напряженно ответил Улльх.

— А его конь? То есть чалл.

— Останется жить возле его костей. Возможно, когда мы вернемся в следующий раз, он примкнет обратно к чешштаку, а возможно, всю жизнь будет хранить память о том, кто его взрастил.

— А ты… — хотел было задать еще один вопрос Рей, но Улльх его оборвал:

— Смотри! — и указал разрисованной узорами рукой на что-то, что скачущий чешштак старательно обходил стороной.

Присмотревшись, Рей понял, что это была сеть, набитая какими-то существами, очень похожими на травяные клубки.

— Ловушка сработала, — на Улльха не нужно было смотреть, чтобы понять, что тот улыбается, но Рей посмотрел именно поэтому — и обнаружил, что улыбка у него весьма обаятельная: широкая и с отчетливыми ямочками на выразительных скулах. — Хорошая ночь!

Он подвел чалла к самой сети и спрыгнул на землю. Рей немного подумал и, изловчившись, спешился тоже.

— Смотри, — повторил Улльх. Он ухватился за сеть и не без труда ее встряхнул: длинная, вытянутая, словно рыболовный садок, она была полна какими-то зверушками или, может быть, птицами. — Это квакки, — к ним подъехали остальные охотники, и Улльх довольно тряхнул сетью снова.