как лунный луч, как лилия, – любовь…
Конец первого действия
Смерть
Драма в двух действиях
Действие происходит в университетском городе Кембридж весною 1806 года.
Действие первое
Комната. В кресле, у огня, – Гонвил, магистр наук.
Гонвил
…И эту власть над разумом чужим
сравню с моей наукою: отрадно
заране знать, какую смесь получишь,
когда в стекле над пламенем лазурным
медлительно сливаются две соли,
туманную окрашивая колбу.
Отрадно знать, что сложная медуза,
в шар костяной включенная, рождает
сны гения, бессмертные молитвы,
вселенную…
Я вижу мозг его,
как будто сам чернилами цветными
нарисовал, – и все же есть одна
извилина… Давно я бьюсь над нею, –
не выследить… И только вот теперь,
теперь, – когда узнает он внезапно –
а! в дверь стучат… Тяжелое кольцо
бьет в медный гриб наружный: стук знакомый,
стук беспокойный…
(Открывает.)
Вбегает Эдмонд, молодой студент.
Эдмонд
Гонвил! Это правда?..
Гонвил
Да… Умерла…
Эдмонд
Но как же… Гонвил!..
Гонвил
Да…
Не ожидали… Двадцать лет сжималось
и разжималось сердце, кровь живую
накачивая в жилы и обратно
вбирая… Вдруг – остановилось…
Эдмонд
Страшно
ты говоришь об этом… Друг мой… Помнишь?..
Она была так молода!..
Гонвил
Читала
вот эту книжку: выронила…
Эдмонд
Жизнь –
безумный всадник. Смерть – обрыв нежданный,
немыслимый. Когда сказали мне –
так, сразу, – я не мог поверить. Где же
она лежит? Позволь мне…
Гонвил
Унесли…
Эдмонд
Как странно… Ты не понимаешь, Гонвил:
она всегда ходила в темном… Стелла –
мерцающее имя в темном вихре.
И унесли… Ведь это странно, – правда?..
Гонвил
Садись, Эдмонд. Мне сладко, что чужая
печаль в тебе находит струны… Впрочем,
с моей женой ты, кажется, был дружен?
Эдмонд
Как ты спокоен, Гонвил, как спокоен!..
Как утешать тебя? Ты – словно мрамор:
торжественное белое страданье…
Гонвил
Ты прав, – не утешай. Поговорим
о чем-нибудь простом, земном. Неделю
ведь мы с тобой не виделись. Что делал?
О чем раздумывал?
Эдмонд
О смерти.
Гонвил
Полно!
Ведь мы о ней беседовали часто.
Нет – будем жить. В темницу заключенный
за полчаса до казни – паука
рассматривает беззаботно. Образ
ученого пред миром.
Эдмонд
Говорил ты,
что наша смерть…
Гонвил
…быть может, удивленье,
быть может – ничего. Склоняюсь, впрочем,
к последнему; но есть одно: крепка
земная мысль: прервать ее стремленье
не так легко…
Эдмонд
Вот видишь ли, – я мучусь…
Мне кажется порой: душа – в плену, –
рыдающая буря в лабиринте
гудящих жил, костей и перепонок.
Я жить боюсь. Боюсь я ощущать
под пальцами толчки тугие сердца,
здесь – за ребром – и здесь, на кисти, – отзвук.
И видеть, мыслить я боюсь – опоры
нет у меня, – зацепки нет. Когда-то
я тихо верил в облачного старца,
сидящего средь призраков благих.
Потом в опустошительные книги
качнулся я. Есть книги как пожары…
Сгорело все. Я был один. Тянуло
пустынной гарью сумрачных сомнений, –
и вот, в дыму, ты, Гонвил, появился –
большеголовый, тяжкий, напряженный,
в пронзительно сверкающих очках,
с распоротою жабой на ладони…
Ты щипчиками вытащил за узел
мои слепые слипшиеся мысли,
распутал их, – и страшной простотой
мои сомненья заменил… Наука
сказала мне: «Вот – мир», – и я увидел
ком земляной в пространстве непостижном –
червивый ком, вращеньем округленный,
тут плесенью, там инеем покрытый…
И стала жизнь от этой простоты
еще сложней. По ледяной громаде
я заскользил. Догадки мировые –
все, древние и новые, – о цели,
о смысле сущего – все, все исчезли