Переставляют шкаф, по приходят к старому принципу.

По-старому, конечно, лучше. Но как актеры будут входить? Чтобы их не было видно.

ПАСТЕРНАК. Это можно сделать.

РОЗОВСКИЙ. Все равно, пришли к старому принципу.

Приносит сундук и топчан.

РОЗОВСКИЙ. У Свидригайлова бытовой приход из двери. А Раскольников – в проеме. Гениально – стену разбить. Рушится стена, валяются кирпичи, и в проеме появляется Раскольников.

ПАСТЕРНАК. Можно это сделать.

ПАРИЛОВА. Петя на все говорит «можно». Вот и у Охлопкова был художник, который никогда не говорил – нет.

Розовский просит Кочеткова лечь на диван.

РОЗОВСКИЙ. Тебе нужно, чтобы голова была закинута к кирпичу. Надо обыграть. Положи голову.

КОЧЕТКОВ. Я испачкаться не хочу.

РОЗОВСКИЙ. Положи голову.

Топчан качается.

РОЗОВСКИЙ. Ничего, даже, может быть, интересно, что качается. Обживи пространство. Нужно сделать мухобойку. По стенке – раз. Чтобы звук был.

Входит Свидригайлов.

ЮМАТОВ. У тебя текст есть?

КОЧЕТКОВ. Я хотел его долго не замечать.

РОЗОВСКИЙ. Текст! Потом импровизация!

Юматов идет по сцене.

РОЗОВСКИЙ. Зря пошел. Вся мизансценная суть «Двух существ» – надо работать на стационарах, на точках. У тебя там выгодная точка. Там можно долго поиграть… Зря сел, не торопи. Сцена маленькая. Пространство ограниченное… Окно должно играть. Оставить его открытым, – звук будет мешать.

ПАСТЕРНАК. Можно заколотить и светить между рамами.

Репетируют. Юматов останавливается.

РОЗОВСКИЙ. Пошел, пошел. Зря ты…

ЮМАТОВ. Я просто перекрываю его.

РОЗОВСКИЙ. Тебе кажется, что ты его перекрываешь. «А вы жену свою тоже уходили». Сядь на сундук… У тебя Марфа Петровна будет как бы лежать в сундуке. «С Марфой Петровной мы никогда не дрались».

ЮМАТОВ. Мне тут хочется изменить мизансцену.

РОЗОВСКИЙ. Так бы сразу и сказал, я бы сразу понял.

27 февраля 1987 г.

СОНЯ – Знаменщикова, Чухаленок.

РАСКОЛЬНИКОВ – Кочетков.

Разбор куска «Чтение Евангелия».

РОЗОВСКИЙ. В том, что читает Соня, самое главное, что Христос выглядит в этой истории как сверхчеловек.

Он может то, что другие не могут. А это как раз и есть комплекс Раскольникова. Потому в конце концов Раскольников антипод Христа, что не в силах стать сверхчеловеком. Хочется. Хочется, а не в силах.

ЗНАМЕНЩИКОВА. Соня прекрасно понимает, что Иисус не воспринимает народ, как муравейник.

РОЗОВСКИЙ. Самое главное – как мы будем трактовать Соню: каким способом она существует? Какова причина ее страдания? Самое главное, что она ощущает себя великой грешницей. Она переступила и корит себя. Самоистязает. Богом судит себя, но ведь эта такая тяжесть, и, кроме того, это процесс интимный, секретный, сокровенный.

ЗНАМЕНЩИКОВА. Поэтому она не хочет сразу читать Евангелие.

РОЗОВСКИЙ. Нужно посмотреть на нее глазами Раскольникова. Его тянет к Соне, потому что он видит в ней свое второе «я». Преступницу.

ЗНАМЕНЩИКОВА. А в чем ее конфликт с Раскольниковым? Есть в ней дух?

РОЗОВСКИЙ. Разберемся. Что происходит? Он спускается к ней, он спускается к ней в муравейник. Зачем? Чтобы убедиться в своей правоте. Нельзя мириться с этим ужасом. А Соня смирилась. «Ты кончишь на Сенной». Если Мармеладов падший, то Сонечка еще более падшая. Поэтому обязательно конфликт. Раскольников не признает падших. Он возвыситься хочет, отрицает позор смирения. А обычно играется эта сцена так: он приходит к Сонечке и тут же исправляется. Неверно!.. Он начинает исправляться только в конце романа. Только в конце он понимает, что никакая идея даже одной жизни не стоит.

ЗНАМЕНЩИКОВА. Она воспринимает его как нечто высшее.

РОЗОВСКИЙ. Он студент, интеллигент. Разума он в ней видит минимум, душу видит. Ради ближнего своего…