– Нет, конечно, Кондратий Федорович! – возмутилась она. – Я достаточно взрослая для того, чтобы иметь собственный доход!

– Вы просите помочь найти вам жениха? Боюсь вас огорчить, но едва ли у меня имеется хоть один знакомец, заинтересованный в женитьбе, – он покачал головой.

– Кондратий Федорович! Побойтесь Бога! Какая свадьба? Я слишком молода для этого, – всплеснула руками Лара и чуть не опрокинула вазу за спиной.

– Прошу простить за столь нескромный вопрос, но сколько же вам лет, милая барышня?

Лара уже хотела ответить, но внезапно поняла, что молодуха она только в ХХI веке, здесь же близка к определению «старая дева».

– Ну, – протянула она, – я молода душой! И вообще, я не на «Давай поженимся» пришла, а по важному делу.

Кондратий Федорович приподнял бровь, пытаясь понять неведомую ему идиому, а Лара быстро продолжила:

– Вы же литератор, я тоже журналист, в какой-то степени, помогите найти работу!

– Пишущая женщина? – почти ужаснулся тот.

Рылеев был несправедлив и знал об этом. Он не раз видел рукописи женщин, но никак не мог заставить себя относиться к ним серьезно.

– Позвольте, но что вас удивляет? – поразилась Лара ожидаемому повороту. – Джейн Остин – чудесный писатель.

– Пишете дамские романы? – хмыкнул литератор.

– Кондратий Федорович, я за социальные проблемы в журналистике!

Лара начала выдавать близкие Рылееву идеи. Видя, что собеседник все еще не впечатлен, она предъявила главный аргумент:

– Ну, милый Кондратий Федорович, разве вы сами не выступаете за свободу слова и печати? О какой свободе может идти речь, коли вы отказываете в этой свободе, основываясь лишь на том, что мы с вами обладаем разным набором половых органов?

Лара откинулась на кресле: держать осанку удавалось ей с огромным трудом. Рылеев пытался осмыслить, в чем его только что упрекнули.

– Давайте так, – решила взять инициативу в свои руки Лара, – на следующей неделе я принесу вам рассказ, если он вас устроит, вы поможете мне определиться в какое-либо издание? Если не понравится, то я соглашусь с тем, что сейчас век мужчин, воспользуюсь вашим советом, и пойду искать мужа.

– Это пари? – оживился Рылеев.

– Хотите пари?

– Коли изволите попытаться доказать что-либо, давайте повысим ставки. Я возьму вашу работу и прочитаю ее друзьям, если они останутся довольны, обещаю, что опубликую вас в своем альманахе.

Литератору понравилось, как изменилась в лице Лара. У Ларисы Константиновны могло быть много недостатков, но она была честна в реакциях и суждениях. К тому же, Кондратию Федоровичу пришлось бы схитрить, сообщи он кому, что эта барышня ему не нравится. Конечно, в людях он высоко ценил душевные качества, но и внешнее не опускал. Даже в странных дешевых платьях она была красива. Стройная и высокая, она не казалась хрупкой, но была подобна богине. А ее волосы – густые и длинные, искрящиеся в редких лучах осеннего солнца, – наверняка вызывали зависть всякой кокетки. Нет, литератор не мог бы в нее влюбиться, но знал, что сможет полюбить.

– В «Полярной звезде»?

– Слышали о нем?

Слышала ли Лара про «Полярную звезду»? Не просто слышала, но экзамен сдавала и прекрасно понимала, что публикации в такой прессе могут стоить ей жизни, как-никак, с декабристами якшается. Но игра стоит свеч, как говорится.

– Разумеется слышала, за кого вы меня принимаете?

***

Лара лежала на полу единственной действительно отмыты комнате своего нелепо огромного особняка. В первую очередь она думала о том, как глупо иметь особняк в городе, но не иметь ни одного крепостного. Продать бы этот дом, снять себе комнатку, а может две, на Невском и не париться. Соблазн был велик, но она не чувствовала за собой морального права так поступить. Справедливости ради, Лара вообще не была уверена, что дом принадлежит ей. И все же, глупо удивляться тому, что у нее, откуда ни возьмись, появились документы, если она не могла понять как попала в XIX век.