«Люблю тебя» – Эхом отдалось внутри. Она даже не думала никогда на эту тему. Не разрешала себе думать. Он никогда ни на что не намекал, их вылазки были похожи на походы юннатов. Обычно они шли по лесу, выискивая пивные смятые банки, пачки от сока, разорванные и насаженные на поломанные кусты. Размазанные презервативы. Окурки. Рваные пакеты. Винтовые бутылки всегда прятались в самой глубине кустов, будто их больше всего стоило стесняться, и прятать нужно было покрепче, чтобы никто не увидел. Люда часто просто шарила по густым кустам рядом с черными выжженными кругами по земле от кострища – стопроцентная удача, там всегда были бутылки из-под водки, и дешевого коньяка.

Когда они уставали собирать мусор, то бросали черные пакеты, садились прямо на землю, закуривали, сидели молча. Даже если она начинала что-то говорить, он обрывал на полуслове, но и это были лучшие моменты тех дней.

Он замер, не отводя взгляда от книги в её руках. Люда послушно, как будто под гипнозом, вырвала клок первых страниц из ни разу еще не хрустнувшей корешком книги. Костер разгорался с трудом, но странички схватились сразу, буквы почти стекали, ничего нельзя было разобрать, только отдельные слова.

«Живот разорван»

«Мелочи»

«Она была»

«Была»

«И ты»

Костя, не останавливаясь, дул в центр огня. Но полено было сырым, или просто непригодным для костра, торчащие прутики обуглились до основания, а само дерево гореть не хотело. Тогда он вытер лоб рукой, немного измазавшись в саже, и зачерпнув песка, протер руки.

– Люда! – Он, кажется, не в первый раз повторил её имя. По интонации было понятно, что он зол. Очень сложно произнести «Люда», не смягчив губ, не улыбнувшись уголками, но он умеет разломать звуки по частям, так что «Лю» становится холодной стекляшкой, а «Да» выдыхается, как ругательство. Глядя на его глаза, ей захотелось отвернуться. Голубые, ничего не вырезающие и это Лю-Да острой прозрачной стружкой вылетающее из-под льда.

– Хватит на сегодня. Пошли, я покажу тебе кое-что. Сегодня всё не складывается, так что, наверное, пора. – Он одним движением развернулся, и быстро зашагал в сторону выхода с пляжа.

Книжка валялась у ног. Я автоматически подняла ее, отряхнула, и послушно поплелась следом, заталкивая её в сумку. Только у дома я как будто очнулась, стряхнула пыль со штанов, и, оглядевшись, спросила: – А мы куда идем? Мне домой хорошо бы попасть до двенадцати, мама сегодня вроде не работает, она раньше обычного придет.

– Это сюрприз – Мрачно и очень непразднично пробубнил он.

– Звучит как начало какой-то зловещей сказки.

Он промолчал.

– Подул холодный осенний ветер, принес запах костра, и паленой плоти. – Люда, словно стихотворение читала, с выражением произнесла это вслух.

– Кто это придумал? – Чуть обернулся, и на лице проблеснуло любопытство.

– Никто, это я только что сказала. Сейчас мы зайдем в лес, и провалимся в яму, заваленную листьями. – Она хихикнула.

–Не болтай чепухи, мы идем в гараж. – Он развернулся, и быстро зашагал впереди. Приходилось почти бежать, чтобы не отстать.

Действительно, они шли по темной дороге, идущей в обход домов. Фонарей тут никогда не было. Люда иногда спотыкалась, но ни разу он не подхватил, и, кажется, даже не замечал, что тут кто-то еще есть, кроме него. Порыв ветра принес горсть капель, где-то пролился дождь, но до них пока еще не дошел. Из пролеска через дорогу потянуло дымом. И жженой резиной.

Наконец пришли. Он долго возился с замком. Люда бывала здесь пару раз, они заходили иногда сюда, за мешками, и вещами. Внутри гаража она толком не была ни разу, потому что основная часть была занавешена тряпками, а ей и в голову не приходило поинтересоваться, почему все закрыто. Костя бы всё равно не ответил.