Здание библиотеки пропиталось запахом пыли, старых книг и неуловимым ароматом, который напоминал о кабинете отца, хотя спустя столько лет сложно сказать наверняка.

Не успел он подойти к стойке, чтобы вернуть часть просмотренных записей, как наперерез уже неслась невысокая дамочка с замысловатой прической. Бейдж сотрудницы, сетка морщин у губ и горящие злостью глаза не обещали ничего хорошего.

– Молодой человек, – голос был бы менее оглушающим, если бы женщина оставила Алексу немного личного пространства, – последние две недели я вижу вас в моей библиотеке практически ежедневно. Как так получается, что вы берете на дом по десять книг за раз и возвращаете на следующий же день?!

– Я…Их…Прочитал? – хотелось сказать больше, но без медитаций по-другому не получалось.

– Это ж как вы их читаете?! По десять страниц из каждой?! Вы приходите сюда, разносите по моей библиотеке грязь. Прикасаетесь своими руками к книгам, многие из которых существуют в единственном экземпляре. Да глядя на вас, я скорее поверю, что вы их замачиваете в какой-то дряни, чтобы отравить нас всех! Вы не студент, вряд ли вы даже школьник! И я сильно сомневаюсь, что вы умеете читать, только страницы переворачиваете.

Алекс смотрел на женщину и упорно не понимал, к чему она клонит. Да, школьные годы прошли мимо него, а университеты не казались чем-то привлекательным, но какое ей дело? Библиотеки для всех, а он уж точно ничего противозаконного не делал.

– Признайтесь, вы что-то замышляете? – дамочка не унималась и уже откровенно шипела в самое ухо.

Алекс не выдержал и прыснул.

– Не смейте создавать шум в моей библиотеке!

Поразительно, насколько этой женщине подходила ее профессия. Эдакий библиотечный цербер. Никто не пройдет незамеченным.

Под впечатлением от происходящего он упустил момент, когда чей-то острый взгляд уперся между лопаток. К ним медленно приближался один из самых неприятных смотрителей. Высокий, жилистый. Он перевел взгляд бледно-голубых глаз на дамочку.

«Интересно, они и дальше будут только орать или все же вызовут полицию, раз подозревают во всех смертных грехах?» – подумал Алекс.

– Не составит ли вам труда объяснить, что здесь происходит?

Женщина поджала губы, отчего морщины на ее лице стали заметнее.

– Я беспокоюсь о репутации нашего заведения. Ты правда думаешь, что юноши, которые выглядят вот так, – ее взгляд последовательно остановился на непослушных кудрях, дырявой сумке и кроссовках, которые давно пора выбросить, – каждый день ходят в одну из лучших библиотек, чтобы почитать?! Да он или обокрасть нас хочет или еще что похуже!

– Смею с вами не согласиться. Этот молодой человек всегда возвращает книги вовремя. В том же состоянии, в котором их получил. Не шумит. Не ест в читальном зале. Не отвлекает посетителей и сотрудников. Ваши домыслы касательно его мотивов совершенно не обоснованы.

Лицо женщины из слегка красного стало багровым. Казалось, еще одно слово и ее разорвет от бешенства.

– Или вы сомневаетесь в моей компетентности? – продолжал мужчина нарочито спокойным тоном. – Заметьте, за этот год ни у кого не возникло нареканий к моей работе, в отличие от ваших служебных успехов. Или провалов, – добавил он после паузы с нескрываемым злорадством.

Женщина скривилась. Развернулась на толстых каблуках и с выпяченным подбородком ушла в служебное помещение. Алекс сглотнул. Вроде бы мужчина на его стороне, но каждый раз, когда студенты аккуратно доставали из рюкзака чипсы, орешки или кусочек шоколадки, он тут же появлялся за спиной и говорил что-то им на ухо. Наблюдать за изменениями лиц этих ребят было отдельным видом удовольствия. Сначала они краснели, потом бледнели, а после отдавали зеленцой. Через минуту несчастные спешно подхватывали свои вещи и вылетали из библиотеки, чтобы больше никогда не переступать порог этого места. Когда кто-то водил карандашом достаточно близко к строчкам в попытке поймать разлетающиеся во все стороны слова, его постигала еще более страшная кара. Мужчина нежным движением отодвигал от забывшегося посетителя фолиант, а потом добавлял в карточку ощутимый штраф за порчу библиотечного имущества. Каждое движение, мельком брошенный взгляд, бережные касания пальцев к пожелтевшим страницам были пронизаны трепетом перед книгами и неприязнью ко всему роду человеческому.