Взял меня за подбородок и одарил долгим глубоким поцелуем с привкусом сыро-копченой колбасы.

Следующим утром мне предстояло объяснение с родителями. От одной мысли об этом у меня дрожали поджилки.

– Явилась, наконец-то! – сложила мама руки на груди, едва я переступила порог квартиры. – Ты где была все эти дни? Что происходит.

Я робко достала дорожную сумку из кладовки. Смотреть матери в глаза было страшно. Не знала с чего начать. Тут ещё и папа присоединился. Он поставил ладони на свою мнимую талию и теперь напоминал огромную букву Ф.

– Ты где шлялась? – глаза отца матали молнии.

Хотелось вжаться в пол и стать неведимкой. Почувствовала как неосознанно вжалась в шею моя голова. Вдохнула побольше воздуха в лёгкие, зажмурилась и выпалила:

– Я ухожу жить к своему молодому человеку! – приоткрыла один глаз, земля вроде не разверзлась под ногами, но при взгляде на вытянувшееся лицо матери, поняла, что всё только начинается.

– Что-о? – искры, летящие из глаз мамы напоминали новогодние бенгальские огни. – Ты, что, уже не девственица?

Опомнилась. Пару лет назад на одной из вечеринкок, устроенных сокурсниками я лишилась своей драгоценности. И не потому, что безумно любила своего первого мужчину, сделавшего меня женщиной, а потому что комплексовала. Все подруги были уже откупореными бутылочками и посмеивались над моей невинностью. Я одна в своей группе оставалась девственицей. Тем вечером я сильно набралась вина. Появилось игривое настроение, а тут под руку попался первый мачо на курсе. Все девчонки обмирали при виде его. Ну и… Но не рассказывать же об этом матери. Пошадила её родительские чувства:

– Мне уже девятнадцать лет, я совершеннолетняя уже. Имею право. К тому же он мой первый мужчина.

– Что? – взревел отец.

– Ничего! – я осмелела от сознания своей взрослости.

– И кто он? – было видно, что мать пытается себя сдерживать.

– Ему двадцать пять. Как-нибудь познакомлю вас, – я деловито складывала вещи в сумку.

– И что, ты так и отпустишь её? – отец накинулся уже на мать.

– А что я могу сделать? – начала оправдываться матушка.– Она вон, видишь, взрослая уже.

И они молча, не проронив больше ни слова наблюдали за моими сборами. Я лишь облегченно вздохнула. Все прошло не так плохо. Хвала небесам.

С того дня началась моя самостоятельная взрослая жизнь. Ну, как самостоятельная? Отдельная от родителей-да, а вот самодостаточности Андрей лишил меня почти сразу. В первый же день он потребовал от меня уволиться с работы:

– Я хочу, чтобы ты по ночам была дома, а не обслуживала каких-то там пьяных мужиков.

– Но, я же зарабатываю неплохие чаевые, больше, чем моя зарплата, – попыталась возразить я.

– Я сам хорошо зарабатываю. Моих денег хватит нам обоим. У моей девочки нет необходимости работать, – с этими словами Пушкин заласкал меня поцелуями и я расстаяла, подчинилась его требованиям.

После увольнения моя жизнь изменилась. Утром Андрюша уходил на работу. А я оставалась дома. Убиралась, готовила еду, ждала его возвращения. Но частенько он звонил и предлагал приехать в назначенное место и я мчалась на всех парах, потому что знала, меня ждет сюрприз. Прогулка на речном трамвайике, поход в кино, или на концерт какой-нибудь знаменитости, или просто сидели в кафе. Я была счастлива. Бывали моменты, когда Андрей прогуливал работу, ему дозволялись такие вольности. Он работал в паре со своим дядей. У них была своя фирма и Андрей занимал должность соучредителя. Дядя, отнесся с пониманием к увлеченности племянника и разрешил ему месяц работать в свободном режиме. В те дни, когда Пушкин оставался со мной, мы были неразлучны двадцать четыре часа в сутки, за исключениями походов в туалет. В ванную ходили уже вместе. На пару умывались, а принятие водных процедур превращался в целый ритуал взаимных омовений с кульминационным, не очень удобным в техническом плане, но тем не менее бурным сексом.