— Там записка есть. Извините, мне пора.

Я осторожно касаюсь нежных бутонов. Лепестки приятно щекочут кожу. В душе радуюсь как ребенок. Зарываюсь носом в цветы и глубоко вдыхаю нежный аромат. Мне никогда не дарили таких огромных букетов, да мне вообще никаких не дарили. Не меньше ста штук кустовых роз. Как дурочка стою в фойе и улыбаюсь, прижимая к себе подарок.

Лешка… Знаю, что это он. Больше некому. Даже не знаю, радоваться или огорчаться тому, что не послушался меня и не теряет надежду пригласить на второе свидание.

Достаю розовую записку, пока поднимаюсь на лифте, но развернуть ее одной рукой не получается, второй я еле держу букетище. Выхожу на своем этаже. Погруженная в мысли, ничего вокруг не замечаю.

— Агата, — услышав за спиной голос генерального, я оборачиваюсь, и радостная улыбка мгновенно сползает с моего лица.

Рядом с Иваном Сергеевичем стоит Тимур. Застигнутая на месте преступления, я впиваюсь в него напряженным взглядом, чувствуя, как горлу подкатывает тошнота. Паника буквально парализует меня.

В темном костюме, рубашке, застегнутой на все пуговицы. Идеальный узел галстука затянут, как всегда, очень туго. Удивительно, как он вообще может дышать. Он смотрит холодно и безразлично. Когда-то я принимала это за сдержанность и невозмутимость. И мне безумно нравились эти качества. В противовес моей импульсивности. Я думала, что мы идеально дополняем друг друга. Теперь я понимаю, что даже ломать человека можно с абсолютно равнодушным взглядом.

6. Глава 6

Тимур никогда не показывает эмоций. Ни плохих, ни хороших. Но за восемь лет я изучила его досконально. Едва приподнятая левая бровь значит, что я провинилась и он сейчас мной недоволен. А долгий взгляд на букет в моих руках не оставляет никаких сомнений.

— Доброе утро, — медленно, через силу подхожу к мужчинам.

— Вот, Тимур, познакомься: это звезда моего телеканала. Агата Аверина. Вы ведь не знакомы?

Скрывать наши отношения было его предложением, чтобы никто не обвинил самого влиятельного продюсера в телевизионной среде, что он продвигает свою девушку. Гораздо позже я узнала, что причины были совсем иные.

— Имел честь. Но это было очень давно, — голос и мягкая улыбка обволакивают собеседника. Он мастерски умеет манипулировать и располагать к себе людей.

— У меня с утра телефон из-за нее разрывается. Сам губернатор звонил, орал, — слегка понизив голос, генеральный тычет указательным пальцем в потолок.

— А ты не боишься такие материалы в эфир пускать? В лучшем случае кресла лишат, а в худшем… кто его знает, — задумчиво произносит Тимур. — Да и девочка молодая. Зачем ей жизнь портить?

Кто бы говорил про испорченную жизнь!

— А вот не боюсь, Раевский, — с бравадой заявляет Иван Сергеевич. — Поговаривают, что власть скоро поменяется, так что Агатин материал пришелся очень кстати.

— Быстро же слухи расползаются.

Чувствуя себя неуютно и явно лишней, предпринимаю попытку уйти.

— Какие красивые цветы, — летит мне в спину несгибаемый тон.

— Это муж коллеги с курьером прислал. Она убежала за кофе, ну так я за нее получила.

Мои оправдания похожи на детский лепет. Почему Тимур пришел в офис именно сегодня? Он уже три года здесь не появлялся. Иногда мне кажется, что у него звериное чутье. И как только я отдаляюсь, хозяин приходит, чтобы сделать цепь короче.

— Хороший муж у вашей коллеги, — проследив за его взглядом, замечаю, что он безотрывно смотрит на розовый листок бумаги в моей руке. — Главное, записку не забудьте положить обратно в букет. А то коллега не прочитает любовное послание.

Тревожная мысль бьется неровным ритмом в груди. Тимур мне не поверил. Настроение с отметки максимум летит вниз со скоростью света. Как же я устала от эмоциональных качелей и от наших больных отношений!