Когда четвёртая группа пересекла автомагистраль, и мы двинулись вперёд, майор спросил:

– А пятую ждать не будем?

– Пятую? – Переспросил я. – Пятая уже там.

– Где там? – Насторожился майор.

– Пятая расчистила проход и прикрывает нас. Видишь, флажки висят? И останется прикрывать отход.

– В смысле, зачистила?

– Расчистила.

– Покуй. Там мои бойцы. Двое. Где они?

– Хрен их знает. Спят, наверное.

– Там… Мои… Бойцы.

– Ты же их не менял два дня, майор. Вот и…

– Млять!

Майор рванул в кусты и заорал:

– Сука, сержант, какого …? – И наступила тишина.

– Что ж ты так орёшь-то, – сказал Филиппак с позывным Филипок, выходя из тех же кустов с обездвиженным майором.

Полгода я заставлял пацанов отрабатывать один единственный приём: уход от прямого удара с заходом противнику за спину и переходом на удушение, или перелом шеи.

– Тихо, майор, – сказал я. – Чего ты шумишь? Не по правилам это.

Майор развёл руки и, зацепив левой рукой Филипка за ногу, оказался на нём верхом.

Я упёрся дулом автомата ему в спину и сказал:

– Пах-пах. Ты убит.

Майор весело огрызнулся.

– Вам нельзя шуметь. Вы проиграли.

– Я пошутил. У меня нет патронов, – сказал я и ударил его ребром ладони по сонной артерии.

Каждая группа выполнила свою боевую задачу: вторая – прошла до объекта, обозначенного на кроках буквами «МЖ», третья – заминировала его, и пошла на выход, четвёртая прикрывала отход, второй и третьей. Работали слаженно, «лесенкой».

Проходя мимо майора, я искренне посочувствовал:

– Извини, майор, но ты первый нарушил правила. Долго теперь тебе не быть полковником. Извини.

Майор перетирал зубами палочку.

– Так, уходите по второму маршруту. Автоматы к вас деревянные, за диверсантов не примут. Я останусь, проконтролирую этих.

Все командиры кивнули и скрылись в кустах.

– Мне покуй, майор кто, где, кого, когда… Ты мне скажи, «как»? Как эти мальчишки вас уделали?

О ЧП дошло до самого верха и во Владивосток прибыл начальник ГРУ Советского Союза генерал армии Пётр Иванович Ивашутин.

– Ты понимаешь, майор, что мы сейчас все в том дерьме, что полезло из вашего гальюна. Все, млять! По вот… – Генерал показал ребром ладони на брови.

– На себе не показывайте, Пётр Иванович, – сказал Ломакин.

– Вы хоть, Виктор Павлович, не подбёбывыйте.

– Это почему? – Вроде, как серьёзно, спросил Первый секретарь крайкома КПСС.

Ивашутин улыбнулся.

– Да ну вас, Виктор Павлович.

– Вы мужики, бёбнулись, что ли? – Спросил Ломакин. – Вы всерьёз обсуждаете, как мальчишки захватили спецназ?

Он посмотрел на грушников.

– Ну, поддались спецы пацанам… Ну дали им поиграть в шпионов… И что в этом страшного?

Ломакин снова оглядел всех троих и отхлебнул из чашки.

Начальник ГРУ Приморья шмыгнул носом и сказал:

– Самое хреновое в этом то, товарищ первый, что никто не поддавался.

– А кто об этом знает? – Спросил Ломакин.

Ивашутин прищурился и вздохнул.

– Прав Виктор Павлович. Так и пишем в рапортах. Отчёт мне на стол сегодня, раздолбаи!

– Есть, товарищ генерал армии!

– И пацана этого, чтоб пальцем… Слышь майор?!

Слово «майор» пророкотало длинно.

– Да он то и не виноват, – сказал полковник. – Это командир «три» решил «усилить эффект», кинув в сортир две пачки дрожжей. По пять кг, паразиты… Это же донести надо было!

– Да-а-а… Героические ребятки у тебя растут, Виктор Павлович. Героические…. Да-а-а… А у нас Афганистан, как тот сортир скоро… Того…

– Так хреново? – Спросил первый секретарь, – озабочено.

– Не то слово… Не то слово… Туда американцы столько дрожжей набросали…

– Главное, чтобы мы в то дерьмо… – Тихо сказал Ломакин.

– Кому-то надо, Виктор… Иначе через границу то дерьмо полезет. Кому-то придётся прыгать в тот колодец с дерьмом, как в анекдоте… Слышал?