Открываю дверь, вхожу почти на цыпочках, потому что на сердце неспокойно, а Антон выплывает из спальни с улыбкой на губах.

— Кисуль, ты засиделась сегодня у бабушки. Я отдохнул уже, заскучал по тебе нестерпимо.

Антон одет в рубашку, хотя когда я уходила на нём точно была футболка. Вместо домашних шорт — брюки. Куда это он намылился?

— Ты куда-то уходишь?

— Нет, просто ты же любишь, когда я так одеваюсь… Мне захотелось порадовать свою маленькую малышку. Как съездила? Машина в норме?

— Ну, я по пути сбила парочку оленей, но в целом всё в порядке, только капот слегка примялся.

Лицо Антона на мгновение искажается, но он быстро понимает, что я несерьёзно. Это лишь маленькая шалость перед вестью более крупной.

Кидаю ключи от его машины на комод.

— Расслабься, я на своей ездила.

Снимаю обувь медленно, потому что проходить дальше коридора не хочу. Не тогда, когда муженёк перегораживает путь.

— Н-на своей? А почему? — удивляется Антон.

— Потому что в твоей стоит приторная вонь сладкими женскими духами, а ещё… Это чьё? — Достаю из кармана помаду, которую нашла у него в машине. И забрала с собой. Мне хотелось просто посмотреть на его реакцию.

— Эт-то? А где ты это взяла? Твоё, наверное?

— Я не пользуюсь такими, — отчеканиваю я холодным голосом.

— Ну, мамина значит. Чья ещё, кисуль? Я недавно маму из больницы подвозил домой. Она этот… медосмотр проходила.

Вот скотина! Врёт и не краснеет!.. Ладно. Аншлаг продолжается, солнышко.

Мама его никогда не красится такими яркими помадами. Они просто не подходят ей на тоненькие губки-полоски, лишь портят внешний вид, как говорила сама женщина. Ну да ладно — не моё дело.

— А ты ревнуешь меня, кисуля? Ты же знаешь, что твой Тосик никогда не посмотрит на другую.

Ага-ага! Не посмотрит… Только пару раз в булочках поплавает. Только это тоже теперь меня не касается, потому что ко мне «мой Тосик» больше не прикоснётся.

— Ну что ты там возишься? Тебе помочь снять туфли? — спрашивает муж, с нетерпением поглядывая на меня.

— Сама справилась, — буркаю я.

Думала, попытаюсь быть ласковой, а с каждым днём всё сложнее. До какой тут ласки, когда придушить хочется?

Я вздыхаю, бреду к спальне. Муж хвостиком плетется следом, аж припрыгивает от нетерпения, а меня всё это дико раздражает. Скрылся бы сейчас с глаз моих со своей ложью.

— А вот и мой сюрприз… — напевает Антон, когда я открываю дверь.

А муженёк постарался на славу! Рядом с кроватью стоит подкатной столик с угощениями из любимого ресторана Антона. Всё вокруг заставлено ароматическими свечами, а по кровати разбросаны лепестки роз. На туалетном столике стоит огромный букет. Хочется отхлестать Тосика по роже этими цветами, чтобы шипы вонзились и как следует оцарапали его «миленькое личико». И всё-таки я улыбаюсь.

— Какая красота! Ты такой романтичный. Надеюсь, ты не забыл, что мне пока нельзя и приставать не будешь?

— Ты это серьёзно? — Улыбка мгновенно сползает с губ благоверного.

То-то же! А то щерился тут стоял во все тридцать (сколько уж у него осталось).

— А я позволила тебе думать, что могу быть не серьёзной? Странный ты… С даром шутки плохи… Но если ты хотел просто порадовать меня, у тебя получилось. Пойдём кушать, я жутко голодная, а мне ещё поработать нужно успеть.

С губ муженька слетает противный писк. Он не скрывает своего разочарования, даже злится на меня. Не перепало сегодня с булкой? Ну так мы это исправим, любимый! Завтра тоже не перепадёт.

— Тосик, принеси мои любимые бокалы, пожалуйста, а то у меня ноги гудят.

— Конечно, — разочарованным голосом выдаёт муженёк.

Он уходит, а я первым делом подсыпаю ему в тарелку средство для подавления потенции. Нечего булочке радоваться, что пользуется чужим мужем. Вот когда мужичок освободится — тогда пожалуйста, а сейчас он будет бояться даже мысли посмотреть на другую.