Это действенный прием. Сначала нужно записать, какие вам доступны решения. После – перечислить, какие у каждого из решений есть достоинства и недостатки. Каждое положение из списка при этом необходимо оценить по шкале, к примеру, от нуля до десяти. Допустим, я по-настоящему хочу занимать положение повыше, значит, соответствующей выгоде можно поставить 8 баллов. Однако при этом жить не могу без друзей и родных поблизости – тогда на них пусть приходятся все 10. Так можно взвесить каждый критерий, что весьма полезно: порой преимуществ может быть больше, однако настолько незначительных, что один существенный недостаток все их затмит. К примеру, если в пользу переезда свидетельствуют пять причин, каждой из которых я дала по баллу, а одну-единственную причину против при этом оценила в 10, то переезжать, вероятно, не стоит.

И вот я спозаранку села и взвесила все за и против. Ввела в табличку числа, та их пересчитала. И обнаружилось… что сумма баллов по разным вариантам примерно одинаковая. Я меняла количество баллов в шкале – все тщетно. В итоге я бросила считать, сделала себе чаю и вернулась в постель с твердым намерением заснуть под убаюкивающий морской прогноз погоды от BBC.

Попытка взвесить все за и против не привела меня ровным счетом ни к чему. Я не сделала и шагу вперед и продолжала топтаться на распутье. Не помогали и иные приемы. Напрасно я бросала монетку в надежде, что чутье, какая бы сторона ни выпала, непременно подскажет мне верный ответ. Мой разум знал, в чем загвоздка, а потому отказывался обманываться. Напрасно я делилась своей нерешительностью с друзьями, родными и коллегами: даже если те помогали мне выбрать, якобы окончательно, потом, наедине с собой, я вновь преисполнялась сомнений. И размышлять здраво я тоже силилась напрасно. Даже все непредвзято обдумав, я не пришла ни к чему. Как же так получилось?

Отчасти это было связано с тем, что я вообще понятия не имела, как сложится моя жизнь после переезда. Естественно, я осознавала, что все может обернуться как благополучно, так и не очень. И тем не менее я не знала даже, где, с кем и как буду жить. Я не могла полноценно представить возможные последствия переезда. Ведь перемены зачастую подразумевают неопределенность.

Человеческий разум не особенно любит неопределенность. Неопределенность пугает, а также порой мешает выбирать и менять что-то. Марк Фристон со своими коллегами из Ньюкаслского университета изучили принятие решений с точки зрения людей, у которых наблюдается генерализованное тревожное расстройство (ГТР).

Люди с ГТР испытывают беспокойство и тревогу без привязки к каким-либо обстоятельствам. Однако эти беспокойство и тревога способны обостряться под влиянием определенных событий^>1. Человек тревожится как бы обо всем и сразу, причем порой тревожится из-за того, что он тревожится, что невероятно выматывает.

Марк Фристон обнаружил, что люди с ГТР прекрасно знают, как выбирать, вот только знаний этих применять не умеют^>2. Что же мешает людям с ГТР? Основное препятствие – необходимость мириться с неопределенностью. Именно ее люди с ГТР воспринимают как непреодолимую угрозу^>3.

Когда я пыталась решить, менять ли мне работу, то испытывала примерно то же. Необходимость выбирать привела меня к тому, что называют «аналитическим параличом»: я раз за разом оценивала имеющуюся у меня информацию, но не сдвигалась с мертвой точки, поскольку представляла (и могла представить) возможное будущее слишком размыто. Как справиться с таким неприятным состоянием? Отчасти в этом способно помочь следующее: необходимо признать, что вас пугает неопределенность, смириться с тем, что будущее предсказать невозможно, и вместо воображаемого (и в разной степени вероятного) будущего сосредоточиться на ощутимом настоящем. Возможно, чтобы привыкнуть к такому, понадобится время. Однако признать, что вас беспокоит неопределенность, – это важный первый шаг навстречу спокойствию. Взывать к здравому смыслу в таких случаях бесполезно. Сказать себе: «Сколько ни гадай – все равно не угадаешь», – это один из способов разорвать порочный круг тревожности (мы еще возвратимся к этому вопросу в июльской главе, посвященной экзистенциальной тревоге).