Зря он отпустил Грейс. В такую непогоду она, скорее всего, спрячется под крышей, а его бросит мокнуть под дождем и надеяться на лучшее. Сообразив, что у него сломана нога, девушка вела себя спокойно и предупредительно. Даже странно, что она к нему с такой душой, подумал Эллис. Теперь, когда он оказался в ее власти, Грейс, похоже, перестала его бояться. Но вместо того, чтобы осыпать его насмешками и бросить – а на ее месте Эллис поступил бы именно так, – она помогла ему устроиться поудобнее и разогнула сломанную ногу так ловко, что он почти не почувствовал боли.

– Пойду в клуб, – сказала она. – Может, найду что-нибудь, что сгодится в качестве шины.

Эллис не мог понять: с чего бы такой девушке, как Грейс, разбираться в переломах? Спросил, и она ответила, что в ВВС служила санитаркой и не раз проходила курс оказания первой помощи.

Эллису не хотелось ее отпускать, но было ясно: нужно что-то делать. В траншее оставаться нельзя. В скором времени придется выбираться по отвесной стенке и каким-то образом ползти в лес. Сейчас двигаться страшновато, но, если Грейс поставит кость на место и наложит шину, можно попробовать.

Итак, она ушла. Эллис слышал, как ускоряются ее шаги, как шуршит трава у нее под ногами. Однако, когда этот звук растворился в тишине, он тут же утратил веру и принялся клясть себя за то, что позволил ей уйти.

После того, как он с ней обращался, девчонка не вернется. А если вернется, то будет дурой. На ее месте он бы даже не задумывался. Упустить такую прекрасную возможность его бросить! Бросить в канаве, словно мусор, испуганно подумал он и гневно стукнул кулаком по мокрой земле.

В траншее было холодно и сыро. Сверху лил дождь. Эллис промок до нитки, и его уже начинало лихорадить. Этот дождь никогда не закончится, горько думал он; проклятая Англия с ее предательской погодой. Никогда не знаешь, чего ждать. Он стерпел бы и боль, и волнение, если бы в траншее было потеплее и посуше, но этот холод и всепроникающая сырость лишили его последних сил.

Шли минуты. Чуть раньше Эллис снял наручные часы и спрятал их в бумажник, чтобы защитить от влаги. Не выдержав, он снова достал их и увидел, что девушка ушла двадцать минут назад. Двадцать минут! Что она там делает? Неужели не вернется? Он попробовал привстать и выглянуть из траншеи, но боль заставила его лечь снова. Оставалось лишь смотреть в угрюмое небо, подставив лицо дождю.

Внимание Эллиса привлек новый звук: приближался поезд. Прогрохотав по рельсам, он замедлил ход и наконец остановился у перрона. Эллис сразу же вообразил, как Грейс заходит в вагон и устраивается в уголке. Представил, как она – бледная, встревоженная – выглядывает в окно, чтобы убедиться, что ее никто не видел. Поезд тронулся. И вот уже она катит себе подальше отсюда. Эллис вцепился в мокрую землю, пытаясь отогнать мысль, что она его бросила и он остался здесь один, предоставленный сам себе.

Затем он услышал глухой стук шлагбаума. Наверное, с похожим звуком открывается люк в помосте виселицы. Эллис содрогнулся, рука его взметнулась к горлу.

Уже теряя надежду, он услышал ее шаги. Увидел, как по краю траншеи скользнул луч фонарика.

– Выключи, дура! – в бешенстве крикнул Эллис. Она что, спятила – размахивать фонариком у всех на виду? Ах да, она же его не слышит. Когда девушка спустилась в траншею, он сердито выбил фонарик у нее из рук.

– Все в порядке. – Подняв фонарик, она опустилась на колени, в жидкую грязь рядом с Эллисом. – Нас никто не увидит. Пришлось включить. Там темно и мокро.

Луч фонарика осветил траншею. Эллис увидел потемневший от дождя песок, свою вывернутую ногу, мокрые брюки, насквозь промокшую девушку. Ее волосы, висящие крысиными хвостиками, и, конечно же, чудовищную шляпку.