- Фотка слишком прилизанная. Как будто она позирует. - Катя подносит листок к лампе. - Обычно ставят с камеры наблюдения или кадры, которые люди исподтишка фотают.

- Думаешь, вранье? - испуганно сжимаю ее руку.

- Ну, ты чего? - Катя гладит меня в ответ. - Все очень похоже на правду! Я сфоткаю, ладно? Дома потом поищу на эту тему еще что-нибудь. Давай-ка лучше расскажи, как себя чувствуешь?

- Устаю сильно, полдня сплю, голова притормаживает, читаю и ничего не понимаю. Не зря же говорят, что женщина в беременность тупеет.

- Ну не столько прям. А чем тебя лечат, может что-то седативное дают?

- Не знаю, бумажка с назначениями у Влада. Витамины точно есть, что-то от тонуса, для сосудов, еще для плаценты. Стакан с таблетками, как у пожилой дамы, - стараюсь поддерживать разговор, но усталость уже настолько сильная, что боюсь уснуть на полслова. Зеваю, веки тяжелеют.

- Отдыхай, Полиш, завтра вечером заскочу!

Катя закрывает за собой дверь, я едва проваливаюсь в сон, как меня будит резкий хлопок. Дверь распахивается и в проеме появляется мама.

И с порога начинает рыдать.

***

Наши дорогие, спасибо, что вы с нами в этой истории!

Сегодня хотим пригласить вас в еще одну - "Измена. Его правда". Это книгу написала Вика Тверская в соавторстве с другим автором портала Юлей Беловой.

Перейти

Книга завершена, так что вы сразу сможете прочитать всю историю целиком!

Что подарить мужу, у которого все есть?
Красное белье, чулки, туфли и сверху только плащ – заявляюсь в таком виде к нему в офис. Работает даже в свой день рождения – ну как его не порадовать?

Из-за двери доносятся звуки, и они никак не похожи на клацанье клавиш или скрип карандаша по бумаге. Мой муж – архитектор, но в данный момент он «трудится» над своей сотрудницей.
Она цепляется за его спину, стонет и выгибается.
На столе, на котором планировала стонать я.

Десять лет брака в топку. Измену не прощу!
Но… у него есть своя правда. И он будет биться за нее.

12. Глава 12. Театр одного актера

- Ты так меня в гроб загонишь! - мама вплывает с речитативом, трагически заламывая руки и вытирая несуществующие слезы. Она очень любит рассказывать историю, как один заезжий режиссер прочил ей карьеру актрисы. Но так как она уже была беременна мной, то поступление пришлось отменить, а я “должна быть благодарна, что она выбрала меня”.

- Почему ты мне ничего не сказала? - всхлипывает, нижняя губа нервно подрагивает. - Думаешь, материнское сердце не чувствует? - прикладывает руку в область груди, чтобы, видимо, мне был понятен уровень ее страданий.

Пытаюсь встать с кровати, но сил нет.

- Мам, ну что ты придумываешь? Ты сама говорила, что беременность - это не болезнь.

- Не болезнь. Но я так тебя тяжело носила… Никому этого не понять! - почти голосит. - Вот теперь и тебе приходится мучиться.

От громких звуков болит голова Слушаю причитания вполуха. Попросить маму замолчать не могу - обидится, снова начнет хвататься за сердце и изображать вселенскую скорбь.

Так было всегда. Страдать в нашей семье может только мама. Устает тоже один единственный человек - она. Не отец, который брал на работе всегда полторы или две ставки. Не я, которую заставляли помимо обычной школы ходить еще и в музыкальную и в художку. А она - ведь ей приходилось нас организовывать, подталкивать и развивать. Без ее усилий мы бы ели руками с пола и говорили бы исключительно матом. Это, кстати, ее любимая фраза.

Я еще в третьем классе поняла, что нашу маму никто не перестрадает. Она отдыхала в санатории, а у меня в школе начались проблемы - девочки с класса объявили мне бойкот.