Я не могу не думать о Максиме, просто не могу. Захлебываюсь в собственных слезах, мучаюсь, страдаю… И все равно продолжаю думать о нем. Не знаю, зачем это делаю, будто мне нравится страдать. Но мне не нравится, нет! Наверное, я просто пытаюсь до конца осмыслить произошедшее и принять. Вот только никак не получается. Хочу просто заснуть и проснуться утром, не помня всего этого.

Простой плач переходит в истерику, от которой я буквально начинаю задыхаться. Сама себя довела до этого, а теперь не могу остановиться. Становится по-настоящему страшно. Бегу в ванную и ополаскиваю лицо холодной водой, пытаясь привести себя в чувства. Поднимаю взгляд на свое отражение, и мне становится противно. Жалкая замученная, страшная. Глаза, вокруг которых черные разводы от косметики, превратились в узкие щелочки, а нос опух и покраснел.

Вот до чего доводит предательство любимого ─ он делает свои грязные делишки, а испачканным и безобразным становишься ты. Как снаружи, так и внутри. И как же это несправедливо! Страдать должен тот, кто обманывает и предает чувства другого, а выходит совершенно наоборот. Ему сейчас должно быть больно и плохо, а не мне!

Немного прихожу в себя и без сил падаю в постель. Я полностью истощена морально и физически. Так гадко я никогда себя не чувствовала. Но искренне надеюсь, что завтра мне станет хоть немного легче.

7. Глава 7

Перепонки разрывает пронзительный стук в дверь, который набатом звучит в моих ушах, а сердце начинает бешено носиться в груди. Распахиваю глаза и тут же щурюсь от солнечного света, бьющего сквозь стекла панорамного окна. А еще их жутко щиплет после ночного плача. Пытаюсь прийти в себя после сна, а стук в дверь все не стихает, отчего паника внутри нарастает все больше. Вдруг это Максим?!

Встаю с постели и крадусь к двери. Прислушиваюсь, надеясь услышать хоть что-то, что даст мне понять, кто за дверью. Дима бы точно не стал так тарабанить, обслуживающий персонал ─ тоже. Из предположений остается только Максим. Вот только если это он, то наверняка бы уже кричал, выламывал дверь, или, как минимум, взял бы ключ на ресепшене.

─ Кто там? ─ осторожно спрашиваю я и задерживаю дыхание в ожидании ответа.

─ Алена, боже мой, открывай! ─ доносится взволнованный голос Насти, и я выдыхаю.

Отпираю дверь, а в следующий миг подруга бросается на меня с объятиями и чуть ли не сбивает с ног:

─ Слава богу! ─ выдыхает она, отстраняется и встряхивает меня за плечи: ─ Почему у тебя телефон отключен?!

─ Батарея разрядилась, ─ протягиваю я. ─ А как ты узнала, что я приехала?

─ Утром администратор сообщил, ─ отвечает Настя. ─ Ален, ты так сильно меня напугала! Я уже думала, что с тобой что-то случилось!

─ Нет, со мной все нормально, ─ вздыхаю я и устало улыбаюсь. ─ Если, конечно, мое нынешнее состояние вообще можно назвать нормой.

─ Значит, все правда насчет Максима, да? ─ жалобно протягивает она и берет меня за руку.

Молча киваю ей в ответ и поджимаю губы. Сегодня мне не стало легче, чем вчера. Совсем.

─ Мне так жаль, ─ мотает Настя головой, треплет меня за руку, а на глаза ее наворачиваются слезы. ─ Я не представляю, как тебе сейчас тяжело, но я рядом, слышишь? Мы вместе через это пройдем.

Настя всхлипывает, вновь обнимает меня, и я тоже начинаю рыдать. Прежде мне казалось, что ее поддержка принесет облегчение, но сейчас ее сочувствие только поднимает из глубин все те эмоции, что немного стихли за эту ночь.

─ Вы чего ревете? ─ слышу изумленный голос Тимура.

─ А ты еще не знаешь насчет Максима? ─ спрашиваю я и утираю слезы.

─ Знаю. Настя мне обо всем рассказала, ─ вздыхает он и мотает головой: ─ Но у меня это вообще как-то не укладывается.