Устало выдохнув, я громко шмыгнула носом и резко отбросила плед.

Я не сильная, я слабачка. Ранимая, сентиментальная, хрупкая. Но я не хочу из‐за него плакать! Человек, который делает больно, который унижает тебя и растаптывает твои чувства не достоин слез.

Поднявшись на диване во весь рост, я осмотрелась и остановила свой взгляд на музыкальном центре. Старенький он, из моего детства. Помню папа подарил мне на пятнадцать лет. А такого тогда ни у кого еще не было. А папа мог достать, где угодно. Он все для меня всегда делал, и он единственный мужчина, кто никогда меня не предаст. Помню, как детстве всегда устраивал для меня праздники. Только чтобы я была счастлива. Знаю, он пытался компенсировать мне недостаток материнской ласки. Но папа даже не подозревает насколько всегда был и есть для меня родным и самым лучшим. Я выросла без мамы, с няней, но и о таком отце, как мой, многие мечтают. И сейчас, каждый раз папа подставляет свое плечо и позволяет мне быть слабой маленькой девочкой. Знаю, как он переживает обо мне, словно я все та же пятнадцатилетняя малышка.

Выплыв из воспоминаний, я спрыгнула с дивана и подошла к музыкальному центру. Пару нажатий и он зашипел, оповещая меня о том, что техника еще рабочая. Уверена, любой другой бы на моем месте уже выкинул этот агрегат, а я не могла. Он был для меня слишком ценным. Такие теплые воспоминания из детства.

Вставив кассету, я нажала кнопку воспроизвести и улыбнулась, услышав первые аккорды знакомой мелодии. Внутри все сжалось от воспоминаний. Медляк. Знаменитый на то время. Да что там! Его и сейчас слушают. А я помню, как под него танцевала с папой. Демиду он никогда не нравился.

Выставив руки так, словно рядом со мной был партнер, я принялась кружить по комнате, танцуя медленный танец. Мысленно я представляла папу и улыбалась. Да, с ним мне никогда не было грустно, не смотря на его славу опасного и хищного человека. Возможно для конкурентов он такой, но для меня нет. со мной он совершенно другой.

Танцуя уже больше двух минут, я совершенно позабыла о происходящем. Была только я и музыка. А еще в моем представлении папа. Я отвлеклась, забыла и совершенно не заметила, как мелодия закончилась, а по дому раздался неожиданный стук в двери.

Я вздрогнула и замерла.

Если он сейчас же не уберется, я просто стукну его сковородкой. Ну или лбом о дверь. достал уже.

Пошла на кухню, но прихватила с собой кастрюлю, потому что как сковорода оказалась слишком тяжело. Не хочется убивать муженька. Грех на себя брать.

Резко распахнув дверь и замахнувшись, я застыла с поднятой рукой и ойкнула.

– Бить будешь?

Я виновата улыбнулась и опустила руку.

– Не желательно. Вернее, совсем нет. Даже не собиралась.

Вот это я опозорилась. Нет не так, вот это я облажалась! Стыдно как стало, словами не передать.

– Чего это ты так бросаешься?

Я прикусила губу и вздрогнула, когда кастрюля выплата из руки и упала на пол.

– Отрабатываю технику. Вдруг волки пожалуют, выть начнут, двери раздирать…

– А тут я, да?

Я пожала плечами, виновато глядя на мужчину с похожими на мои глазами.

– Привет, ― улыбнулась я и тут же оказалась сграбастана в крепкие сильные руки.

Как же хорошо. Сразу дома себя чувствуешь.

– Привет, дочка. Рассказывай, кого бить пойдем?

– Вот так с порога?

Отец выгнул бровь.

– А чего медлить? Пока далеко не отъехал, могу догнать.

Я медленно покачала головой.

– Нет, пап. Давай лучше чай. Устала я от этих разборок.

– Ладно, я потом ему в бубен дам. Без твоего ведома.

Я лишь закатила глаза и приблизившись, полезла к папке обниматься.

Точно. Вот теперь я дома.