Веки становятся тяжелыми. Мне нужно поспать. Пока засыпаю, думаю о своем неожиданном повороте судьбы.

Я едва не умерла. И мое спасение – самое настоящее чудо. Я буду жить! Буду! Назло всем недоброжелателям! Однажды они за все заплатят.

Я верю в бумеранги. Им все вернется!

Несмотря на то, что я любила Андрея всем сердцем с самой юности, чувствую лютую ненависть к нему. Вот так. Не зря говорят, что от любви до ненависти один шаг.

Вот только тогда я еще не знала, что мы с предателем будем навсегда кое-кем связаны…

Глава 12

Олеся

Два года спустя

– Ложечку за маму, – направляю ложку с кашей в ротик дочки. Накормить её – задача не из простых. Еще ни разу после ее кормежки кухня не оставалась в чистоте. – Давай еще ложечку за… – здесь, по идее, должно прозвучать слово «папа», но… С тех пор мало что изменилось. Я так и осталась жить у бабы Маши в далекой деревне среди массивных гор. Поэтому вместо папы проговариваю: – За бабушку Машу.

Малышка послушно открывает ротик, что не может меня не радовать. Сегодня, на удивление, у нее чудесный аппетит.

Баба Маша занята приготовлением блинчиков, но, тем не менее, не отрывает от малышки взгляд, сюсюкаясь с Юлечкой и строя ей забавные рожицы, отчего малышка звонко смеется.

Тем временем по телевизору фоном идут новости, и одна из них приводит меня в шок и ужас.

«Известный бизнесмен Вершинин Андрей объявил о помолвке со своей спутницей Самсоновой Марине. Как стало известно из первых источников, свадьба состоится через…»

Не дослушав диктора, с раздражением выключаю телевизор и швыряю пульт в сторону. Этот телевизор купила я, откладывая деньги со своей зарплаты целых полгода, так как кроме старенького радио в доме бабы Маши ничего не было.

Знала бы я, какие новости сегодня услышу, лучше бы отложила покупку до лучших времен!

– Ты чего, Оль? – с недоумением смотрит на меня бабушка. Наверное, со стороны мой жест смотрится, как минимум, странно.

– Юле вредно долго смотреть телевизор, – нахожу вполне правдивое объяснение своим действиям. В ответ баба Маша ничего не говорит, поворачивается к плите и продолжает заниматься готовкой.

А внутри меня пожар разгорается. Свадьба, значит! На этой суке Марине! Недолго траур длился, если он вообще был!

Услышав его имя впервые спустя два года, руки тремор охватывает. Думать больше ни о чем не могу. Голова начинает кружиться. Воздух заканчивается в легких, а новый вздох я сделать не в состоянии, будто бы блок стоит, который мешает моему организму продолжать свое существование.

Я же обещала его вычеркнуть из своей жизни и своего сердца! Делала вид, что все хорошо. Окунувшись в заботы о доченьке и в самом деле думала, что все прошло. Его нет в моей жизни, будто бы и не было никогда. А когда смотрю в её серые глаза, то отчетливо узнаю в них его, будь он проклят! Ненавижу! Смесь чувств затуманивает разум. Кажется, я больше ни о чем думать не могу.

Благо, в чувства меня приводит летящий прямо в глаз комок каши. Медленно смахиваю липкую смесь с лица, а Юлька, хитрюга такая, начинает хихикать.

– Маленькая пакостница, – улыбаюсь я дочурке в ответ и показываю язык.

Смотрю на часы. Уже скоро ехать на работу. Нужно поспешить.

– Оль, может, все-таки обратишь внимание на Тимурку? – закончив с делами, баба Маша ставит стопку горячих блинчиков на стол. Сама подходит, выхватывает у меня из рук ложку и взмахом головы указывает на стол:

– Я покормлю малютку. А ты иди поешь, а то не успеешь. Итак вон вся исхудала, скоро ветром сдувать будет, – причитает бабуля, но я уже привыкла к её высказываниям.

Знаю, что это такое проявление заботы с её стороны. Молча слушаюсь и сажусь за стол, наливая себе чай и закладывая блин в рот, надеясь, что разговор о Тимуре замнется и мы обе сделаем вид, что ничего не было. Но нет.