- Ты.. т-ты, - мой голос дрожит, а глаза наполняются слезами. – Ты не посмеешь!

- Еще как посмею, - грозно говорит он. – Если ты не перестанешь вести себя, как дура, то не оставишь мне выбора.

- Диана… - ахаю я.

- А знаешь, что? – перебивает меня Глеб. – Давай у нее и спросим. Принцесса?

- Да, папочка, - самозабвенно отзывается дочь. Она продолжает увлеченно раскрашивать Машу, высунув язык.

- А что хочешь ты – пойти всем вместе в зоопарк или уехать с мамой неведомо куда?

Диана отрывается от своего занятия и удивленно смотрит на Глеба.

- Зачем нам с мамой уезжать? Мы же только что приехали.

- А вот и я не знаю, - ласково говорит Глеб. – Уговариваю ее, уговариваю. А ей куда-то ехать приспичило.

Дочь переводит удивленный взгляд на меня.

- Мам, ну ты чего? – спрашивает она. – Мы же так долго папу не видели! Ты же сама говорила, что соскучилась.

- Соскучилась… - обреченно киваю я, проглатывая слезы. Не понимаю, что ей ответить на это. Любая фраза может ее ранить и привести к стрессу. А я еще сама до конца не разобралась в этой ситуации.

- Соскучилась, - повторяет за нам Глеб. – Сама соскучилась, а хочет уехать. Такие вы женщины непостоянные.

- Ой, пап, ну мы же девочки, - смеется Диана. – Нам можно.

- Конечно, можно, - Глеб гладит дочь по белокурой голове. – Вставай. Поедем в зоопарк.

- Ур-ра! – тут же откликается Диана.

Глеб помогает ей подняться и выйти из-за стола. Довольная девочка тщательно осматривает сиреневое платьишко, удостоверяется что оно чистое и затем поправляет подол. Совсем как взрослая.

- Ждем тебя в машине, - говорит мне Глеб, бросая на стол пятитысячную купюру. Он редко просит счет в ресторанах и всегда расплачивается суммой больше, чем мы наедаем. – Но недолго. Ты же хочешь уехать.

Взяв дочь за руку, он уводит ее от меня. А я, наконец, даю волю слезам. Одна за другой они катятся по моим щекам. Никак не могу остановиться. Чувствую себя так, будто меня взяли в заложники. Не могу глубоко вдохнуть, а нижняя губа начинает трястись.

Обидно.

До ужаса обидно. Он совсем не считается со мной и не оставляет никакого выбора. Даже разговаривает, как с вещью. Как будто я его собственность и мне не дают ни права выбора, ни права голоса.

Я всегда должна делать, как он велит. И все почему? Потому что он нас содержит? Или потому что шесть лет назад мы поставили штамп в паспорте? Но это не дает ему ни малейшего права! Я сама себя хозяйка…

От этой фразы даже смешно становится. И горько. А когда я была себе хозяйкой последний раз? Когда выбирала его из десятка ухажеров? Тогда он выигрывал на фоне остальных претендентов. И я всегда думала, что сделал правильный выбор.

До сегодняшнего дня так думала.

А что если и правда его кто-то пытается подставить? Зачем присылать мне провокационные фотографии? Кто-то хочет, чтобы мы разошлись? Я не понимаю. Ответа ни на один вопрос у меня нет. Есть только то, что я видела своими глазами. А видела я достаточно мало, чтобы делать какие-то выводы.

Достаю из сумочку бумажный платочек и зеркальце. Тщательно вытираю размазавшуюся тушь под глазами и капли на лице.

Одно я знаю точно – без дочери я дышать не смогу. Она – это все что у меня есть. Более умного и милого ребенка я не знаю. Она - мое главное сокровище.

А Глеб… Он тоже в ней души не чает и любит Диану всем сердцем. И он ни за что не отдаст ее мне, а у меня не хватит сил с ним тягаться. Если дело дойдет до суда, то у меня вообще никаких шансов не будет. Глеб пойдет на все, чтобы оставить дочь у себя. И шантаж с угрозами будут самыми безобидными в списке его аргументов.

Не представляю, как дальше жить и к кому бежать за помощью. Хочется просто закрыть глаза и забыть все, что было. Но смогу ли я ему простить все это? И станут ли наши отношения, как прежде после этого?