— Им нужна забота. Они и так говна хапнули сполна. Ты несправедлива.

Или у нее просто нет сердца.

— Ага, это очень гуманно с твоей стороны привязывать к себе ребенка. А потом его все равно заберут. Так кому ты лучше делаешь?

— Ну знаешь... Хочу напомнить, что почти все случаи в моей практике имеют хороший исход. Дети начинают говорить, самостоятельно заниматься, читать, писать.

— Ой, оставь свои регалии при себе. Мне не интересно.

— Я не хвастаюсь, Полин. Просто пытаюсь до тебя донести мысль.

— Ника, иди. У тебя сегодня годовщина.

Упоминание о муже портит настроение. Мне же никуда не нужно торопиться, дома никто не ждет.

— Я останусь!

— Чего?

— Останусь с Владиком.

— Ну уж нет, Ника. Иди домой. Не нужны тут эти твои жертвы. Опять потом все будут ходить и говорить, какая ты у нас хорошая. Аж блевать охота.

— Господи, Полина, откуда столько желчи? Что я тебе сделала то?

— Просто мне не нравится, что ты везде.

— А, то есть как просить подменить тебя, так это легко. А как...

— Ника, все. Разговор окончен. С новым приемышем до вечера буду я.

Она отмахивается от меня, обходит. В любой другой день я бы ответила ей. Да так, что у нее бы не нашлось, что сказать. Но я молчу.

Устала на самом деле. Сил нет. Стресс дает о себе знать. Лучше домой, хоть и не хочется мальчика оставлять с этой дурой.

До дома еду как в прострации, в голове мысли о терапии. Перебираю все знания, что у меня есть. Различные игровые методики, работа с животными, шоковая терапия, воспроизведение событий. Идей много, главное, чтобы помогло.

Дома меня встречает интересная картина. На кухне накрыт стол, букет алых роз и бутылка красного французского вина.

Это Степа решил так извиниться? Ну мило, конечно, но на меня такое не действует. Задобрить вкусным ужином не получится.

В душе льется вода. Он что, решил помыться? Рассчитывает на секс? Совсем обнаглел.

Надо гнать его отсюда, как можно быстрее.

— Степ, открывай!

Вода выключается. За дверью голоса.

Голоса? Что за ерунда?

— Что?

Выглядывает по пояс голый, замотанный в полотенце на бедрах.

— И что это за цирк с ужином?

— Ну так это не для тебя.

— Да? А для кого? Домовенка Кузи?

— Нет, дорогая. Думаешь только тебе можно строить свою личную жизнь?

— Я вообще об этом не думаю, Степ.

— Да? Ну в таком случае знакомся, это Ирочка.

Степан открывает широко дверь ванной, у раковины стоит девушка. Мажет лицо моим кремом. Моргаю раз. Потом два. Вдруг уже мерещится. Но силуэт никуда не исчезает.

— Не поняла...

— А что ты не поняла, Никуш? Квартира общая. Не хочешь по-хорошему, значит будем жить все вместе.

— Все вместе?

А я реально не понимаю, что происходит. Словно голову отключили.

— Да. Ты, я и Ирочка. Ты не против, если мы спальню займем? А ты в гостинной.

— Какой же ты гад! Ну и сволочь.

Бью его ладонью по всем участкам тела, куда попадаю. Как он вообще решился на такой гнусный поступок. Совсем придурошный!

— А что ты хотела? Тебе значит можно с моим начальником кувыркаться, а мне нет...

Взгляд падает на девицу. Она вообще не обращает внимания на нас, продолжает мазать лицо МОИМ кремом. Я срываюсь, и как кошка налетаю на нее.

— Поставила на место!

Выхватываю баночку и ставлю с грохотом на полку.

— Ой, вам че жалко? Я взяла чуть-чуть.

Голос то какой мерзкий. И на вид ей лет двадцать. Молоденькая.

— Для тебя жалко!

— Котик, чего она такая бешеная? Я просто увлажнить личико хотела.

— Пусть тебе его Степа увлажнит своими мокрыми фантазиями. Оба пошли вон из дома!

— Нет. У меня такие же права на эту квартиру, как и у тебя.

— Я вам тут не позволю жить, понял? Я устрою такую сладкую жизнь, что вы завоете. Оба!