– Вижу, с тобой все в порядке, – ее дрожащий голос врезается в мой мозг вызовом, и я заставляю себя приподняться на локтях, но резкая боль в плече укладывает меня обратно на лопатки. И снова надо мной появляется встревоженное лицо Лены:

– Глеб… Глеб, посмотри на меня!

Она обхватывает мое лицо ладонями и судорожно осматривает, будто в ее голове гребаный рентгеновский аппарат.

– Какого хрена тут происходит? – гремит голос моего брата, и я тут же теряю тепло ее ладоней, падая затылком в траву. Блядь.

Слышу, как Лена ахает и извиняется передо мной, но вместо ее нежных прикосновений я получаю грубую хватку брата, которая ставит меня в вертикальное положение.

– Тарас! Что ты делаешь? Так нельзя! – вскрикивает Лена. – Его нужно в больницу! А что, если у него серьезная травма?

– Закрой рот и не привлекай ненужного внимания, – цедит он сквозь зубы, волоча меня в направлении дома. – Машину загони во двор… дура, блядь, – последнее слова рычит вполголоса и буквально затаскивает меня по ступеням.

Но я цепляюсь за перила, тем самым заставляя Тараса остановиться.

– Я сам могу, отпусти, – сдавленно выдыхаю и пытаюсь оттолкнуть брата, но он матерится и, подхватив поудобней, помогает мне забраться на крыльцо и провожает до самой гостиной, где сбрасывает мое тело на мягкий диван.

– У меня нет времени возиться ни с тобой, ни с той… блядь… – проводит ладонью по лицу и шумно выдыхает, после чего берет себя в руки и снова смотрит на меня: – Ты как вообще? Скорую вызвать?

Мотаю головой, тут же морщусь от этого движения и устраиваюсь на боку, который не пострадал.

– Нормально, – хриплю. – Полежу и пройдет, если что, сам вызову.

Тарас нервно прочищает горло и несколько раз кивает, осматривая мое тело.

– Телефон нужен?

– Нет, – хлопаю по карману джинсов. – У меня с собой.

Раздраженно дергает челюстью, поправляя запонки на рукавах белоснежной рубашки.

– Ладно, ты отдыхай, а я пойду занесу твои вещи.

Салютую ему и откидываюсь на мягкий подлокотник. Некоторое время так и лежу, привыкая к гулу в ушах и голове. Вроде удар пришелся по корпусу, но череп все равно ломит, а в висках пульсирует.

Не удерживаюсь от удушливого смешка.

Встретили так встретили.

Медленно облизываю пересохшие губы и прикрываю глаза, но крики, доносящиеся с другой части дома, вынуждают меня открыть их и нахмуриться.

Ничего не разобрав, набираю полные легкие воздуха и поднимаюсь, но вставать не спешу.

Даю себе минут пять, привыкая к боли и настраивая себя на то, что собираюсь встать. А когда переношу весь свой вес на ноги, удивляюсь тому, что все довольно терпимо, и направляюсь в сторону шума, с каждым шагом все отчетливей слыша разговор.

– Ты, блядь, машину погнула!

– Ты не в себе?! Я сбила твоего брата! Человека, мать твою, а ты думаешь о машине?!

– Ты видела на нем хоть царапину? Ни одной, сука! А теперь иди и посмотри на машину! Идиотка! Чтобы даже больше не возникала, он будет жить здесь столько, сколько потребуется!

Я появляюсь на пороге кухни ровно в тот момент, когда Лена запускает пальцы в свою густую шевелюру и запрокидывает голову, рыча себе под нос, после чего разворачивается и нападает на брата, тыча в него пальцем:

– О, брось! Ты еще вчера мне четко дал понять, что мое слово не имеет веса в этом доме!

Прочищаю горло, привлекая их внимание, и подпираю косяк арки плечом. Я не любитель подслушивать чужие ссоры, тем более, когда в этой ссоре явно дают понять, что я нежеланный гость.

– Я вам не мешаю?

Две пары глаз впиваются в меня с разгоряченной интенсивностью. На мгновение лицо Лены меняется, смягчаясь неловкостью, а может, даже смущением, но потом она словно одергивает себя и снова натягивает маску хладнокровия.