Грохот со стороны гостевой комнаты привлекает мое внимание, и я отворачиваюсь от окна.

Запустив пальцы в волосы, запрокидываю голову и даю себе минутную передышку, после чего следую к источнику шума. Это Глеб в гостевой комнате разъяренно хлопает дверцами шкафов и без разбора засовывает свои вещи в спортивную сумку.

В момент, когда он поднимает сумку и ставит ее на кровать, наши взгляды встречаются. Глеб замирает, и в моей груди все сжимается от того, с какой агрессией жгучие глаза сканируют мое тело. Понятия не имею, почему быть предметом его внимания так мучительно. Настолько, что желание скрыть обнаженные участки кожи становится сильнее, чем потребность в кислороде. Вот только я продолжаю стоять на месте и задыхаться от поднимающихся к горлу эмоций. И я бы, наверное, упала от асфиксии, если бы Глеб не потерял ко мне интерес.

Взяв толстовку, он натягивает ее резкими движениями и поправляет капюшон, набрасывая тот на голову.

— Чего тебе? — буркает он, не глядя в мою сторону.

Я поправляю халат на плечах и ежусь от собственных прикосновений.

— Куда-то собрался?

— Собрался.

Глеб берет телефон, несколько секунд водит пальцами по экрану, а после бросает его в карман и упаковывает в сумку зарядное устройство.

— И куда ты пойдешь? Ночь на дворе!

Глеб поднимает голову и, взяв сумку, двигается в сторону выхода, но когда я становлюсь его препятствием, он плотно сжимает губы, чтобы процедить угрожающе:

— Отвали, Лена.

Я порываюсь выхватить у него сумку, но он дергает руку назад, и я врезаюсь ему в грудь. Правда, почти сразу поспешно отступаю. Но успеваю сделать проклятый вдох. В легкие тут же проникает чувственный древесный аромат мужского парфюма. Это, если честно, немного дезориентирует. Но громоподобный голос Глеба возвращает меня в реальность.

— Думаешь, я хотел жить в этом доме? Или ты думаешь, что я, как щенок, приполз за подачкой от старшего брата? — Он придвигается ближе, заставляя вжаться спиной в дверной косяк, и мне приходится вздернуть подбородок, чтобы удержать зрительный контакт: — Да мне нахуй это не надо. Поверь, я и сам справлюсь.

Мотаю головой.

— Я не думаю так. Но и в том, чтобы принять помощь от брата, тоже не вижу ничего зазорного.

Лицо Глеба искажает гримаса:

— Да брось, Лена. — Он вскидывает руки, не выпуская чертову сумку. — Ну какой из меня адвокат?

— Судя по тому, как ты сегодня бросился защищать меня, очень даже перспективный.

Его губы кривит оскал:

— Судя по тому, как ты сегодня бросилась отстаивать своего муженька после того, как он чуть не заехал тебе, мне нахер такая перспектива не нужна.

— Прекрати, Глеб! — повышаю тон, начиная закипать в ответ. — Если бы ты хорошо знал своего брата, сказал бы мне спасибо. Он за свое лицо родную мать за решетку отправит! Я лишь оказала тебе услугу…

— В которой я не нуждался, — огрызается он, заводясь еще сильнее.

Глеб делает шаг, но я снова закрываю проход.

— Отойди, — бросает он грубо.

— Между прочим, я тоже тебя не просила влезать. Так что не нужно теперь рычать на меня! Если так хочется съехать, — жестикулирую рукой, — завтра — валяй! А сейчас ложись спать! — Тычу пальцем ему в грудь, но зараза и с места не двигается.

— Я разберусь, что мне делать, — кивает он в сторону окна. — Лучше бы муженька своего останавливала.

— Господи, да что ты так завелся! Я остановила тебя, потому что не хотела добавлять тебе проблем, которые твой же братец с удовольствием тебе устроит!

— Ты, блядь, даже спасибо не сказала, — ворчит Глеб и силой убирает меня в сторону, но я цепляюсь за сумку и вынуждаю его остановиться.

— Спасибо, конечно. Но я была бы в разы благодарнее, если бы ты не остановил его.