Вот только раньше и она так не реагировала на меня. К тому же, у нее не было таких соблазнительных форм, с которыми мои руки охотно бы справились. Может быть, именно это и вызвало неконтролируемые химические процессы в крови? Что-то типа синдрома хищника и жертвы. А я не могу с этим бороться. Слишком манящее ощущение. Я просто почувствовал ее реакцию на себя и все. Заклинило.

Да похер вообще. Кто мне запретит?

Если я хочу думать о ее больших пухлых губах, я буду это делать. Или о глазах, которые призывно темнеют и приглашают меня на самое дно. Или о ее гладкой молочной коже. Уверен, на вкус она сливочная девочка. Сладкая. Нежная. Настолько, что я смогу оставить на ней свои следы. А она? Она сможет оставить на мне свои следы? Какие ее прикосновения? От подобной мысли волна жара скатывается по позвоночнику в пах.

А эти пышные мясные сиськи. Они определенно созданы для моих рук.

Бля-я-ядь.

Сжимаю член у основания так сильно, что он начинает пульсировать еще сильнее.

Я нахожусь в гостевой комнате. Сидя в кресле, откинувшись на подголовник и сбросив полотенце. Стены тонкие, и дверь не закрыта, меня наверняка могут застать с поличным или услышать, как я дрочу на женщину, которая под запретом. Но это не останавливает меня. Как и то, что они ждут меня на ужин.

Вот только вместо того, чтобы спуститься на кухню, я прикрываю глаза и представляю, как засовываю в ее рот два пальца. Как ее полные губы сжимаются вокруг них. И как она стонет в ответ. Грязно.

Черт. Нахера бля.

Из горла вырываются рычащие звуки, и я дрочу еще отчаянней, агрессивно трахая свой кулак и злясь на себя за то, что в это мгновение действительно представляю ее рот.

Но я переполнен потребностью и не могу остановиться. Поясницу охватывает невыносимым жаром, и он, точно кислота, опоясывает низ живота и пах. Я чувствую приближающуюся разрядку. Грязные. Неправильные и в то же время самые правильные картины мелькают перед глазами, провоцируя кровь в ушах шуметь сильнее, а жар прилить к самым яйцам. Член набухает и тяжелеет, я слышу ее невнятные стоны, потому что прямо сейчас, накрутив густые волосы на кулак, вдалбливаюсь ей в самое горло с такой одержимостью, что вязкая слюна капает по ее подбородку. Это становится финальным толчком, и я открываю рот, затем сдавливаю челюсти и испускаю шипящий звук, сжимая член в кулаке и содрогаясь от первой выстрельнувшей струи спермы.

Густые капли попадают мне на грудь и живот, но я не прекращаю сжимать и дрочить пульсирующий член, наблюдая, как струя за струей покрывают мой горящий от напряжения пресс. Часть стекает в ладонь, но я продолжаю скользить по твердой длине, пока не сдаюсь удовольствию рваным задыхающимся стоном.

Проходит минута, а может, две, прежде чем я понимаю, что в воздухе до сих пор висит мой стон в форме ее имени.

Лена.

Тяжело дыша, провожу рукой по расслабляющемуся члену и ударяюсь затылком о спинку кресла.

Заебись… я только что кончил, думая о пышногрудой жене брата.

А в следующее мгновение стук в дверь разрушает мое расслабленное состояние, и я подрываюсь за полотенцем, чтобы вытереть свое же семя с груди и живота. Поднимаю голову, и в этот момент дверь открывается, а на пороге появляется Тарас.

Несколько долгих секунд он смотрит на меня озадаченным взглядом. А потом качает головой и бросает небрежным тоном:

— Давай спускайся. Еда стынет.

5. Глава 5

Бокал вина благотворно влияет на мою нервную систему, и я с каким-то размеренным удовлетворением ополаскиваю бокал и убираю его на полку. Но не спешу к столу. Что-то мне подсказывает, что в такой компании у меня кусок встанет поперек горла.