Вздохнув, написала коротко:

"Я развожусь с Костей".

Смс сразу показало две синих галочки – прочтено.

Было видно, как мама набирает текст, но он не появлялся. Минут через пять пришло голосовое от Юльки. Нашла в сумочке наушники и только после этого нажала на аудиосообщение.

– Варя, вы что поругались? Подожди, может надо остыть? Он что вернулся? Варь, что случилось?

"Он приехал с другой женщиной сегодня утром"

"К нам домой"

– К вам домой? Он там совсем что ли ку-ку? Что за """? – тут же последовал голосовой ответ Юли.

– А ты что? Выгнала её взашей? – тут же прилетело следующее.

"Нет"

Пауза. Я снова набрала в лёгкие воздуха и набрала текст.

"Мы сейчас с детьми поехали в кафе пообедать, потом я буду искать съемное жильё. На время пока он не выкупит наши доли в квартире"

– А разменяться? Но это же всё нескоро, так быстро не сделаешь! Чёрт! Козёл!

Следом тут же прилетело:

– Мудак!

"Поэтому мне и нужна съемная на время."

"Он против размена. Готов отдать деньгами"

– Даже так. Вот урод!

– А эта его, бомбическая красотка? Что у неё такого, чего у тебя нет?

"О, она сама кроткость и скромность. Ему нравится, что она за него бороться собирается. Так и сказал."

– Мать её за ногу, с кем бороться? С детьми? Тебе-то он теперь даром не упал! Не вздумай прощать его! У меня билет на завтра, ты там потерпи!

"Не собиралась. Не хочу его видеть."

Троллейбус высадил нас на остановке, до кафе идти было недалеко, и мы прогулочным шагом направились в его сторону.

Пришла официантка, вручила юным джентльменам меню, мило улыбнувшись, и отошла, пообещав вернуться за заказом.

Заказала детям полноценный обед, у меня же аппетита не было. Как тут можно проглотить хоть крошку? Мысли всё возвращались к мужу. Как он мог так поступить с нами? Я смотрела на уплетающих суп детей и сердце обливалось слезами.

– Мам, ты почему не ешь? – Паша нахмурился. Так похож на мужа сейчас, те же глаза, так же хмурит брови.

– Я не голодна, – улыбнулась им обоим. – Вы ешьте, вам ещё силы нужны сейчас в парке.

– А на верблюде можно будет покататься? – Егор оторвался от пампушки.

– Можно.

– Ура! – принялся активно доедать свою порцию.

Верблюды стояли такие несчастные, с огромными грустными ресницами, что-то там пережёвывали между своих губёшек-лепёшек. Я почему-то представила Алину и нервно хихикнула.

Молодой парень уверил меня, что будет внимательно следить за Егором и они пошли делать почётный круг по парку за триста рублей.

Мы с Пашей сели на одну из лавочек, распечатали мороженое.

– Мама, ты такая спокойная, что я переживаю.

– Почему? – моя внешняя холодность сыграла свою роль. Так всегда, с юности. Даже если внутри бурлят вулканы, то внешне я никак не выказываю своего волнения. Становлюсь холодной, словно каменной. Может поэтому он и ушёл о меня? Я не умею показывать свои эмоции, выставлять их наружу на обозрение окружающих.

– Ты же переживаешь. Я вижу. Почему не скажешь папе?

– Паш. Даже если скажу. Ничего не изменится. Да и потом, он взрослый человек, прекрасно меня знает, и я говорила, да.

– Я не хочу домой.

– Я тоже. Но давай будем мыслить разумно. Нам ещё некуда идти. Мы вернёмся, переночуем, а завтра я постараюсь снять для нас квартиру.

Его взгляд взметнулся удивлённо вверх на меня.

– Почему мы должны уходить? А не они?

– Ты хочешь спокойно жить дальше или участвовать в ежедневных ссорах? Так оно и будет, поверь. Часть квартиры принадлежит и вам с Егором, мы заберём свою часть и купим себе другое жильё. Завтра же узнаю в банке, сколько мне дадут в ипотеку.

Пашка задумался, а я, глядя на него, думала о том, какой у меня уже взрослый сын.