Несмотря на боль, мое сердце наполнилось надеждой, что не всё еще потеряно, и увиденная мной сцена измены была спектаклем, но она снова разбилась о скалы неизбежной реальности. Как только я подошла, войти мне не позволили. Передо мной сразу скрестили копья, не давая мне сделать ни шагу вперед.

– Что вы делаете? Немедленно пропустите леди в свои покои! – крикнула на стражу Ханна, но они не убрали копья.

– Не положено. Приказ лорда Ардена.

– Что за приказ? Перед вами стоит леди Дарина, жена лорда.

Я тряслась, чувствуя, как силы постепенно покидают мое тело, а Ханна продолжала спор. В этот момент на этаже появилась домоправительница Зирафель в сине-белой рабочей форме. Как всегда безупречная, с пучком на голове и чепчике, она шла в нашу сторону с поджатыми губами и недовольным видом. Все слуги в доме были чистокровными драконами, но раньше я не обращала на это внимания.

– Что за скандал, леди Дарина?

– Госпожа Зирафель, – произнесла я, разжимая сухие губы. – Что происходит? Почему меня не пускают в собственные покои?

Домоправительница была дамой холодной, но в ее взгляде на меня я на секунду уловила жалость.

– Леди Аиша приказала выделить вам покои в южном крыле. По приказу лорда Ардена, покои его жены отныне принадлежат ей. Идемте за мной, я провожу вас. Ваши вещи перенесли во время родов, так что не переживайте за них. Я проследила, чтобы упаковали абсолютно всё.

Госпожа Зирафель кивнула мне и развернулась, ожидая, что мы последуем за ней, но я не могла. Мои ноги подогнулись, в глазах потемнело, и я стала заваливаться набок.

На моих губах осела горечь.

Южное крыло всегда было предназначено для слуг.

4. Глава 4

Комната, которую нам великодушно выделила Аиша, была, скорее, каморкой, в которой еле-еле поместились две кровати. Одна для меня, другая для Ханны.

– Что же творится-то такое, моя леди, – всплеснула она руками, когда домоправительница ушла.

После того, как я потеряла сознание в коридоре, госпожа Зирафель дала мне пару пощечин, и я довольно быстро пришла в себя. Тяжело. Словно вынырнула из вязкого болота, которое не желало выпускать меня из своих объятий. К собственному стыду, я хотела там остаться навсегда. Там было спокойно, тихо, без эмоциональных потрясений и предательств.

Как только меня привели в чувство, отправили в южное крыло, пообещав, что скоро подойдет лекарь, который осмотрит меня и подлечит.

Мне бы при входе в каморку сразу же кинуться собирать вещи, но мне было так плохо, что я позволила Ханне заняться малышом, а сама на время легла на кровать, чтобы перевести дыхание.

– Ммм, – тяжело застонала я, ощутив под собой вместо мягкой перины твердый матрас.

Я уже и забыла, каково это жить без удобств. За этот год привыкла к роскоши, поднялась высоко вверх, почти в небеса. А теперь пожинала плоды своей наивности. Падать на дно с такой высоты оказалось довольно больно. Физически. Эмоционально.

– Моя леди, просыпайтесь, лекарь пришел.

Ханна положила моего сына на свою кровать, а сама спокойно растормошила меня за плечо.

Лекарь Овдей уже стоял рядом со мной. Видимо, я отключилась, раз не услышала, как он постучался и вошел.

Он был молодым, два года назад окончил медицинский факультет при Имперской академии, и оттого вызывал у меня настороженность. Прошлый, прослуживший в замке почти тридцать лет, нравился мне гораздо больше. Почему-то мне казалось, что бывший лекарь никогда не посоветовал бы мне сделать аборт. Как этот. Оттого он и ассоциировался у меня с неприятными эмоциями. Гневом. Обидой. Страхом.

При воспоминаниях о равнодушных словах лекаря Овдея я инстинктивно положила руку на живот, но он не обратил на это внимания. Он вообще на многое смотрел сквозь пальцы, был равнодушным и безучастным, словно отбывал повинность.