Больно вспоминать, что вся его забота – это обман. А командировки – это поездки к Алене. Зачем он так? Почему хочет, чтобы я вернулась? Как он представляет нашу жизнь, после открывшейся правды? Неужели думает, что такое можно простить?

Дрожащей рукой достаю телефон.

Вчера у меня была семья, а сегодня я бездомная.

Не вернусь. Никогда. Не смогу! Как бы ни топтал. Нет! А я уверена – это не последняя его пакость.

Шестнадцать лет… я жила с монстром в шкуре человека.

- Валь… - голос дрожит.

- Лерка! Ты меня пугаешь! Что за голос, как из могилы. Тьфу! Прости. Что я несу! – подруга, как всегда, в своей манере.

Мы дружим с детского садика. Она мне как сестра. Порой была даже ближе.

- Я на морозе. Потом все объясню. Ты дома?

- Да… Ты в роддоме? Мне приехать? Что-то случилось? Чем помочь? – сто слов в секунду. Она всегда такая. Непоседа, рот не закрывается.

- Можно, я приеду? Надо переночевать. Я на морозе тут… в общем, при встрече объясню…

- Быстро ко мне! Немедленно! – орет в трубку.

Становится немного легче. Валя живет с сыном. С мужем давно разошлась.

Мне бы у нее пару дней пожить, в себя прийти. А дальше уже что-то придумаю.

А может, она тоже знала? Гадкая мысль вонзается острой занозой в сердце.

Вздох, пропитанный отчаянием. Но выхода нет. У меня на руках малышка.

Вызываю такси, благо еще немного наличных денег осталось.

Пока жду машину, поднимаю голову на окна квартиры, в которой выросла. А там три головы, трое предателей смотрят на меня. Видят, что я с ребенком на морозе и… наблюдают представление. Родные люди…

Все же я до сих пор этого не могу осознать. Не укладывается такое в голове. Слишком я их любила.

Сажусь в такси… в голове звучит последнее слово матери: «Бессовестная». Ей ли говорить о совести? Она увела моего отца из семьи. При этом даже не любила. А папа потерял голову, бросил жену и двоих детей. А уж, что она делала, чтобы папа развелся, могу только догадываться. Сегодня мама показала свое лицо. Все они…Теперь прошлое, рассказы, все выглядит иначе. Будто спала пелена с глаз, и я прозрела, впервые за долгие годы.

Валя встречает нас у подъезда. Открывает двери машины, расплачивается с водителем.

- Лера! Я не узнаю тебя? Что случилось? Тапочки? Зимой? Где твоя куртка? Тебя, что ограбили? Рома знает? – последний вопрос, как пощечина.

Я пока не научилась спокойно реагировать на его имя.

Ничего не отвечаю. Слезы снова душат.

- Ты вообще в роддоме должна быть. Ой, сейчас поднимемся, как… расцелую Аришку.

Валя тараторит без умолку. Не разбираю ее слов. В голове пульсирует боль, перед глазами кадры сегодняшнего дня. И сама я двигаюсь скорее по инерции, пустая оболочка, вместо крови по венам течет обжигающая отрава.

Валя бегает по квартире, суетится. А сижу в углу кухни и смотрю в одну точку. Благо доченьку мы уложили… Теперь могу закутаться в свой кокон боли. Но Валя не дает. Заваривает чай, садится напротив меня.

- Ты что с Ромкой поругалась? – снова вздрагиваю, его имя как хлыст по сердцу.

- Валь, ты знала, что он и Алена… - и судорожно за ее реакцией наблюдаю.

- Он и Алена что? – шумно глотает слюну, вертит в руках чашку чая.

- Любовники… - слово дается нелегко.

- Они чего? С ума сошла? Лер, мож ты это… нездорова? – даже лоб мой трогает.

- Лучше бы была нездорова, чем это…

- Ты остынь. Подумай. Может, все не…

- Так как кажется, - заканчиваю за нее. – Так, Валь.

- Ромка же от тебя без ума, все вашей любви завидовали, - Валя как-то неестественно замедляется. Куда-то пропадает ее словоохотливость. Она сейчас будто каждое слово взвешивает, прежде чем произнести.

- Обзавидовались… - утыкаюсь лбом в стол.