Самое страшное, что среди заголовков о платье, макияже, количестве живых пионов и торте в виде замка в натуральную величину, не было меня. Сбылось мое самое сильное предчувствие. Руслан меня не ищет официально. А это значит только одно. Он все силы и ресурсы бросил на то, чтобы найти меня самостоятельно. Денег он не пожалеет. Я знаю. Он купит любого, у него хватит ресурсов.

Не знаю, сколько смотрю в почерневший экран, прикидывая, как жить в новой реальности и рассчитывая, сколько же я так протяну, телефон Натахи начинает звонить. Чуть не роняю его на гладкий кафель. Совершенно глупая мысль, что Руслан уже меня нашел и звонит предупредить, чтоб встречала, прошибает холодным потом. Понимаю, что это глупо и совпадение, но просто не могу пошевелиться.

– Васюнь, ты телефон, дай, пожалуйста? Это кто-то из клиентов, наверное… – Нат растерянно тянет руку к трубке, которую я стискиваю в руках.

– Да, да. Прости! – отпускаю смартфон, сбрасывая наваждение, вытираю влажные ладони о сарафан и быстро иду к выходу.

– Еще двадцать минут! Не забудь краску смыть! – летит мне в спину вместе со звяканьем колокольчика на закрывающейся двери.

Оказавшись на безлюдном перекрестке – теряюсь. Кажется, каждая ящерица знает мою тайну и готова разболтать обо всем. Вместо того чтобы идти напрямую к себе, вцепившаяся мне в горло паранойя заставляет спуститься на три квартала ниже и обходить вокруг. Мимо пугающих развалин заброшенных дач. Иду, нервно оглядываясь. Накручивая себя так, что дергаюсь от звука собственных шагов, а под конец уже бегу, подворачивая ноги.

Успокаиваться приходится уже запершись в ванной. Умываюсь ледяной водой, держу руки под тонкой струйкой, пока кожа не покраснеет от холода. Вода забирает боль и плохие мысли. Если я не перестану травить себя, подкармливая паранойю, то все закончится очень плохо…

Времени дорога заняла больше двадцати минут. Давно пора смывать краску с волос. Выключаю воду в раковине, оборачиваюсь к ванной и понимаю, что она слишком белая для моей рыжей краски. Что-то об этом я не подумала. Забираю с собой весь необходимый инвентарь и все еще оглядываясь, иду на улицу, к летнему душу. Надеюсь, доктор там не придумал никаких новшеств.

Внутри и правда все как было. За исключением новой удобной полочки для мелочей и лампы для подсветки. Вспениваю волосы и выкручиваю воду на всю. Она нагрелась на солнце до идеальной температуры и теперь стекает по коже ржавыми от краски, струйками, успокаивая.

Я, наконец, позволяю себе расслабиться. Когда тревога хоть немного ослабляет поводок, закрываю глаза и просто чувствую, как в слив вместе с пеной и краской утекает усталость. Шелковое тепло воды окутывает, но груди неожиданно касается резкий порыв ветра, который пробегается мурашками по всему телу. Подставляю лицо струям воды, чтобы быстрее смыть пену. Открываю глаза и не могу сказать и слова. Даже пошевелиться. Так и стоим, смотрим друг на друга не мигая. Приплыли…

Ловушка для комаров противно взвизгивает, когда в ее сети попадается очередная жертва. Старый холодильник “Днепр” ворчит, будто возмущаясь на сорокаградусную жару и орущих за окном цикад. Занавески колышет нагретый за день щедрым южным солнцем воздух. Он наполнен липами, жасмином, горячими абрикосами и… пирогами. Это точно тетя Маша затеялась утешительно-примирительной выпечкой. Значит, нужно с доктором поговорить быстрее, а то опять не дадут.

Он сидит напротив и тоже молчит. Зажигалку перекатывает в длинных пальцах, а я стараюсь не смотреть, как иногда мелькает необычное кольцо на большом. Кажется, будто в широкое кольцо из белого металла вплавили тонкое золотое. Оно угловатое, неровное, но взгляд цепляет моментально. Доктор замечает мое внимание, скалится, и я тут же прячу взгляд в своей кружке.