Что было в его голове? Он что, думает, что мы пришли в этот дом чтобы ему досаждать? Да не мучайся так.

– Егор, ты можешь отвезти нас домой и пригласить только в поездку. Это облегчит твою жизнь. Обезопасит от закатившихся мячиков и детского крика.

Крика твоей дочери, бесчувственный ты болван! Твоей родной дочери, чью первую в её жизни улыбку ты пропустил. А сейчас пропускаешь первую в своей жизни! Не ценишь.

– Я сам решу, что мне делать и когда, Даша. И что тебе делать, тоже. И твоё дело не давать мне советы, а подчиняться. Я сказал – ты сделала. Не нравится – забирай свою девочку и езжай туда, где её ждут люди с видео камеры. Ты этого хочешь?

По спине пополз леденящий душу ужас. Я смотрела на Вероничку, которая разбиралась в устройстве заборчика, а видела фотографию на телефоне Гоблина. Где она сжалась в комочек от страха на маминых руках. И меня захватывал бессильный ужас. Отчаянье, что я не могу защитить дочь в одиночку.

Егор увидел слабину в моём взгляде и надавил сильнее.

– Дать распоряжение, чтобы вас отвезли в квартиру Нины Викторовны? Я это мигом устрою. Дать задание водителю?

Морозов потянулся к телефону, а я рванулась вперёд. Вцепилась в его руку, чтобы остановить движение. Егор замер, а я, поняв, что сама к нему прикоснулась, с шипением отдёрнула ладони. Сложила трясущиеся от страха руки на коленях и выдавила хрипло.

– Не надо. Мы сделаем всё, что ты скажешь.

– Хорошо. Запомни это. Не совершай ошибок и твоей девочке ничего не будет угрожать.

От беспощадного взгляда не было спасения. Я снова окунулась в ужас сегодняшнего утра, а ведь это было только сегодня! Ком в горле стал ощутимым. Перекрыл кислород. Я кивнула, сморгнув набежавшие слёзы. Это не укрылось от Егора.

– И не пытайся меня разжалобить. Я и так слишком великодушно сейчас разруливаю твои проблемы по бизнесу, хотя ничего в кондитерке не понимаю.

– Дай мне позвонить Игорю, он поможет.

– Даже не думай об этом! Никакого Игоря! – рыкнул Егор, – и это второе правило нашего совместного проживания. Вы обе остаётесь здесь до последней минуты действия нашего договора. Никто никуда не выходит. Никому не звонит. Ни с кем не встречается! Ни по какому поводу! Ни для чего! Если я узнаю, что ты кому-то звонила, писала в социальных сетях или выходила из дома – просто выведу твою девочку на улицу. Дальше будешь разбираться сама!

Он был готов разорвать меня на куски. Да за что же? Я же просто предложила помощь, но вызвала только неконтролируемую ярость! Моя душа сжалась от страха.

– Ты меня поняла, Даша?

Егор давил меня своей ненавистью. Даже вперёд подался, нависнув сверху. Я сжалась в комочек и пискнула, – поняла.

– Помни об этом!

Хрясь, грохнулось со стороны детского уголка. Мы с Егором вздрогнули оба. Счастливая Вероника уронила первую секцию забора.

Морозов начал вставать, но затормозив, снова уселся на диван. Устало вздохнул.

– Третье правило – ты сама решаешь все проблемы твоей девочки. Меня к этому не привлекаешь. Если надо купить другие игрушки – скажи моему секретарю. В твоём телефоне будет его номер. По вопросам одежды и других женских прихотей тоже к нему. Только не зарывайся. Я ограничу бюджет.

– Может быть ты дашь мне съездить домой и взять необходимые вещи?

Взгляд Егора снова стал пронзительным.

– Нет. Правило номер три. Ты сидишь дома без связи.

Мне захотелось сжаться в комочек. Поджать ноги на диван, стать маленькой. И поплакать захотелось от этой необоснованной злости бывшего.

Хрясь, словно эхом моего отчаянья отозвалась ещё одна рухнувшая секция заборчика. Значит ещё унижаться перед секретарём, упрашивая купить прокладки определённой фирмы с нужным количеством капелек.